Литература как социальный институт: Сборник работ

– не собственно литературное значение: критика маркирует характер проблем, тематизируемых литературой в тех случаях, когда литература («ненормальный» случай) выступает заместителем демократических, политических, идеологических и культурных институтов. Это возможно лишь в силу сравнительно слабой способности критики к рационализации текущих общественных процессов, ограниченной компетенции в вопросах, требующих специальных знаний, экспертизы и т. п. Ходовые оценки литературной продукции: «типично – нетипично», «жизненно – нежизненно», «соответствует времени (эпохе, истории, правдоподобию и проч.) – не соответствует…», «глубоко – поверхностно», «мелко», «сенсационно», «внешне» и т. п. – носят при этом «пустой», чисто регулятивный характер, позволяющий в принципе вместить почти любое содержание. Об этой же идеологичности норм-оценок свидетельствует и их вневременность, всеобщность, «естественность», не допускающая ни рефлексии, ни сомнения. Соответственно, только изучение ситуативного применения этих норм, определение конкретного адресата санкции позволяет говорить об интересах группы, осуществляющей отбор и оценку, селекцию литературного потока;

– собственно литературное значение: введение новой проблематики возможно лишь как открытие новой экспрессивной техники, новых, адекватных ей средств выражения. Лишь эта вторая функциональная сторона деятельности критики отмечает зону «высокой» литературы, образцы «лучшей», «элитной» литературы. Только эта литература гасит векселя претензий на «мудрость», от лица которой узаконивается авторитет и словесности, и культуры в целом. Литература этого рода разрушает рутинную конвенциональность жизненного мира, обыденных определений действительности, деформирует общезначимые правила достижения взаимной согласованности действия[118].

Еще более характерным это является для «классики». В эту группу произведений и, соответственно, авторов попадают исключительно образцы высокой литературы. Сюда могут включаться и произведения, первоначально принадлежавшие к литературе с нормативной структурой конфликта, однако претерпевшие процесс «оценивания», трансформации нормативных коллизий в ценностные в результате значительной временной и пространственной (т. е. социокультурной) дистанции и «вымывания» конкретности исторических реалий, обыгрывания стереотипных, клишированных компонентов определенной эпохи. Появление пространственных и все умножающихся комментариев, разъяснений, примечаний и т. п. свидетельствует о процессе «опустошения», универсализации с выявлением «вечных вопросов» и мотивов (пример – античная драма). В результате многочисленных интерпретаций произведение становится в конечном счете совершенно открытым для любых толкований и аналогий. Подобная «пустая» форма представляется весьма соблазнительной культурной структурой – устройством для идентификации субъективных ценностей и представлений аналитика, интерпретатора, способом самооценивания. Без такого рода конструкций культура не могла бы обрести своеобразной динамики и процессуальности.

Однако этой субъективной привлекательностью роль классики не исчерпывается. Особенность классических произведений – свобода от жестоких фиксированных норм, универсализм ценностных регуляций. Классика определяет:

1) Их центральное положение в литературном процессе, обусловленное способностью классики устанавливать связность и интегрированность литературного взаимодействия при постоянных исторических изменениях. Посредством общей структуры литературных авторитетов («рамок соотнесения») формируются межпоколенческие связи литераторов. Другими словами, складываются общие каноны литературы, сама литературная культура[119].

2) Содержательные эталоны литературного мастерства и аккумуляцию технических приемов и средств.

3) Универсализм социокультурных характеристик пространства и времени, которые обусловливают наиболее общие механизмы воспроизводства общества и культуры (структуру «социально-родовой памяти», что особенно важно в социологическом отношении).

Релятивизация конкретно-исторического содержания классического образца выражается в растущем ценностном потенциале произведения, повышении его культурных акций, предполагает сознание множественности систем времени (а следовательно, и множественность «социальных пространств действия»). Релятивизация, следовательно, классицистских элементов структуры культуры позволяет такому устройству вместить практически безграничный объем информации. А именно эти системы культурной записи делают возможным для всей социальной структуры адаптацию к инновации как перманентному процессу изменений.