В первую секунду ей показалось – Яшка сейчас убежит. Может быть, так бы и случилось, если бы там было несколько однокурсников, но Лешка был один. Осознав это, Яшка чуть расслабился и спросил грубо:
– Чего выпятился? Голую девку не видел никогда? Брысь отсюда!
Теперь Саше показалось, что убежит Лёшка – тот непроизвольно сделал шаг назад. Но она вдруг посмотрела на него так умоляюще, что он остановился.
Остановился и сказал – неуверенным дрожащим голосом, даже чуть заикаясь:
– Я н-не ув-верен, что он-на хочет тут быть голой.
Яшка сверкнул глазами.
Сказал с ухмылкой:
– Он не уверен! А ну-ка п…й отсюда, телёночек. Вали-вали, если не хочешь, чтоб я тебя размазал по полянке.
Лёшка побледнел, но с места не сдвинулся. Сказал тихо, но отчётливо, уже без заикания:
– Пусть она сама скажет, чтоб я ушёл.
И тут Саша, воспользовавшись тем, что Яшка отвлекся, отпрыгнула, подхватила с травы лифчик и рубашку и побежала мимо Лёшки в сторону дороги.
Яшка матюгнулся, бросился было за ней, но споткнулся обо что-то и упал. Вскочив, понял, что уже не догонит, и повернул к Лёшке разъяренное лицо.…Я люблю наблюдать за этой парой с задней парты. Она – рыженькая, веснушчатая, смешная. Он – худой, светловолосый, с кудряшками. Между собой они говорят вроде и по-русски, а вроде и не по-русски: какие-то быстрые, им одним понятные слова, обрывки фраз, полунамёки на что-то им одним известное…
Ещё я заметил: во время лекций он выскребает откуда-то из-под парты засохшие жевательные резинки, мнет их в пальцах и передает ей. Рыженькая лепит из них всяких смешных зверьков: к концу пары их обычно уже пять или шесть, а между ними обязательно фигурка, напоминающая снеговика с забавной рожицей. Жвачный человечек.
А ещё я заметил, как она время от времени с нежностью гладит шрам на его щеке: шрам этот очень большой, некрасивый и, на мой взгляд, очень портит его смазливую физиономию. Гладит так, будто это грани драгоценного камня. С любовью гладит. И каждый раз, когда она это делает, произносит одно и то же слово. Слово это она произносит как-то по-особенному, с хрипотцой, будто перцем посыпает горячее мясо.
Как-то раз я расслышал, что это за слово. Она говорит: «Мужик».
Как рождаются рассказы
– Пойми, – убеждал мужик в длинном засаленном свитере, – ты сейчас, сразу, умеешь делать то, чему мы учились по три-четыре года. Да через месяц ты у нас мысли легко будешь читать!