Литературная Газета 6263 ( № 59 2010)

Всё, что с ним происходило до офиса, Вовка помнил очень смутно. Первые годы его жизни слиплись в тускло-коричневый неряшливый ком, до которого было противно даже дотронуться, чтобы отшвырнуть подальше. Где-то там угадывался детский дом, бесконечные коридоры, пунктир подоконников, линолеум с проплешинами, белые двери, пустотелые воспитатели и большой, рыхлый, опасный Кирилл Баринов, которого в глаза полагалось уважительно называть Барином, а за глаза – Бараном, – впрочем, не менее уважительно. Внутри детдома всегда был жёлтый скудный свет, а за окнами, сколько ни вглядывайся, – тоскливая темнота ноябрьского вечера. Вспоминались ещё липкие спальни, но когда, особенно на рассвете, ком вспучивался, выталкивая их на поверхность, Вовке хотелось, преодолев брезгливость, засунуть всё это обратно, в самую сердцевину уродливой опухоли.

В офис их привезли на экскурсию, когда фирма взяла шефство над детдомом. Для начала подарили большой телевизор, видеомагнитофон и несколько коробок бессмысленных игрушек, а потом кто-то из начальства решил показать детям, к чему им теперь нужно стремиться. Детдомовцев долго водили из кабинета в кабинет, скучно рассказывая, чем занимается каждый отдел. Сотрудники поворачивались к дверям на своих стульях с колёсиками и неловко улыбались. Казалось, каждый знал, что сейчас ему нужно погладить по голове ближайшего мальчугана и сказать: «Вот, посмотри – будешь хорошо учиться, закончишь институт, и возьмём тебя к нам работать», – но все молчали, понимая, что никаких мальчуганов здесь нет и что никто из этих чужих маленьких людей никогда не поступит в институт.

Когда они вышли из очередного кабинета, чтобы отправиться, кажется, в бухгалтерию, Вовка незаметно переместился в конец группы и, когда все скрылись за поворотом, развернулся и пошёл обратно. Он открыл незапертую дверь кладовки, которую приметил пару минут назад, забрался в картонную коробку и сел там, уткнувшись лбом в колени. Вовка не очень понимал, зачем он это делает, но думать о причинах и, главное, последствиях своего побега ему не хотелось. Он просто сидел и слушал. Минут через двадцать, когда экскурсия, видимо, закончилась, его начали искать: ходили туда и сюда по коридору, звали Вовку по фамилии. Несколько раз дверь в кладовку открывалась и загорался свет, но в коробку никто не заглядывал. Скоро поиски закончились: наверное, все решили, что он давно уже где-то в городе. Вовка на всякий случай послушал ещё немного, а потом заснул.

Проснулся он уже ночью. Не было слышно ни шагов, ни голосов, и под дверью больше не было света. Вовка вылез из коробки и ощупью нашёл дверную ручку. К счастью, на ночь кладовку тоже не запирали. Стараясь не шуметь, Вовка вышел в коридор и прислушался. Судя по всему, офис был пуст – единственным звуком было тихое гудение какой-то техники, – но Вовка на всякий случай разулся и, оставив кроссовки в кладовке, пошёл осматривать свой новый дом. За дверью было уже не так темно: через окно в конце коридора внутрь проникал бледный фонарный свет. Вовка наудачу толкнул двери нескольких кабинетов, но все они были заперты.

Ключи нашлись быстро: они были свалены кучей в ящике стола за стойкой, которую экскурсовод назвал «ресепшен». К каждому ключу крепилась бирка с номером, но Вовка решил отложить исследование кабинетов на потом. Сначала нужно было разобраться с едой и ночлегом. Кухня нашлась за поворотом коридора, рядом с туалетами. Похоже, каждый день кто-то готовил обед для всего офиса: в холодильнике стояла кастрюля с остатками супа и пластиковые судки с котлетами и макаронами. Вовка, не разогревая, быстро поел, помыл за собой тарелки и вернулся в кладовку. Там он включил свет и наконец внимательно её рассмотрел. Комната была шириной полтора метра, зато от двери до дальней стены было метра четыре. Пользовались кладовкой явно нечасто: к стоявшему в глубине стеллажу было не подойти из-за сваленных в кучу коробок, папок, рулонов линолеума и какого-то полустроительного мусора, оставшегося, наверное, после ремонта.

Вовка расчистил себе дорогу и осмотрел стеллаж, обнаружив, что тот не привинчен ни к одной из стен. Cнял с полок все папки и коробки, стараясь запоминать, где что лежало, и отодвинул стеллаж примерно на метр от задней стены. Затем, взяв линолеум, проковырял в его углах дырки и проволокой примотал конец рулона к верхним полкам стеллажа. Внизу линолеум был не закреплён и свободно свисал до пола, так что его можно было приподнять и пролезть в получившийся тайник. Если смотреть от входа, казалось, что стеллаж по-прежнему стоит у самой стены. Закончив работу, Вовка представил себя сотрудником фирмы и ещё раз критически осмотрел кладовку. Не обнаружив ничего подозрительного, он расставил всё по местам, оставив свободной только одну из нижних полок. В пространстве за стеллажом он на скорую руку соорудил постель из картонных коробок и старой занавески и, погасив свет, снова лёг спать.