Литературная Газета 6312 ( № 7 2011)

– Так называемая общественность очень поздно проснулась… У меня и моей коллеги, постоянного соавтора Татьяны Шишовой, ушло восемь лет, чтобы объяснить, каким злом является ювенальная юстиция. Под влиянием общественных настроений закон не приняли. Однако незаметно, по-тихому, появились поправки в старых законах. А наш народ изучать юридические документы не любит, это некая национально-культурная особенность – нам скучно читать о правах, скучно изучать статьи Конституции… И вот появляются какие-то странные формулировки о детях «в опасной ситуации». Мы сразу представляем себе ребёнка, оставленного в горящем доме, а оказывается, что ребёнок в опасной ситуации, когда мама получает мало денег. Или когда папа не пускает его в компанию наркоманов, ведь таким образом он «препятствует свободному выбору образа жизни». Мы всё время слышим клише: «ребёнок в опасной ситуации», «жестокое обращение с детьми». С такими формулировками и будут отбирать у нас детей. Потому что эти понятия не только извращены, но и расширены до абсурда: шлёпнуть, поставить в угол, повысить голос, отказать в покупке ненужной дорогой вещи, всё это – жестокое обращение. Даже если вы не обращали внимания на ребёнка какое-то время, потому что у вас были другие дела, – это тоже жестокое обращение… Что касается настоящих извергов, то для них есть соответствующие статьи в Уголовном кодексе, а значит, так называемые ювенальные технологии внедряются для обычных людей… Почему-то никто из правозащитников не задаётся вопросом: как можно, защищая детей, лишить их самого главного права – права на мать, на родителей?

– Последняя история «жестокого обращения» была раскручена телевидением. Страшные картинки, леденящие душу подробности не оставляли сомнений, кто виноват в страданиях Глеба Агеева. Сделав рейтинг на «жестоком обращении», ТВ стало эксплуатировать тему несправедливо оболганных приёмных родителей.

– Я очень хорошо знаю супругов Агеевых, это прекрасные люди. Когда я с ними познакомилась и изучила это дело, стало понятно, что они абсолютно невиновны. Хоть я и не юрист, моих скромных возможностей хватило, чтобы определить фальсификацию. И тогда я попросила помочь адвоката, которого очень уважаю, – Ларису Павлову. Она вначале колебалась, браться ли за такое громкое дело, по которому СМИ фактически уже до всякого суда вынесли свой вердикт. Но потом, когда ознакомилась с материалами, сердце её дрогнуло, она позвонила мне и сказала: «Враньё всё, от первого до последнего слова». И взялась Агеевых защищать.

– ТВ постаралось, чтобы вина Ларисы Агеевой казалась очевидной.

– Омерзительная история, но, как говорят православные, «это промыслительно», потому что раньше социально и экономически благополучные люди считали: ювенальная юстиция для бедных, для «маргиналов». Но история Агеевых показала: так же как и на Западе, это коснётся каждого, вторгнуться могут в любой дом, в любую семью. Материальное положение Агеевых обернулось в данном случае против них, ТВ ловко сыграло на чувствах «простых людей».. Но ничего, православных так просто не купишь – это, мол, богачи, так им и надо… Когда православная общественность узнала правду, за семью Агеевых стали переживать и молиться. Такую же помощь в кругу православных людей получила и Наташа Захарова, теперь о ней молятся как о Наталье во узах, она во французской тюрьме сейчас, её там несколько раз били по лицу, камеру не топят, но самое главное: она так и не знает, где её дочь.

– Вопрос о Захаровой, как и ситуация со многими несчастными русскими женщинами, у которых заграничные власти отобрали детей, – это дело Астахова…

– У меня такое впечатление, что он просто не может ничего сделать… Ювенальная система – практически параллельная власть в стране, этакий «правовой Ватикан», она никому не подчиняется. О Маше Захаровой-Уари просил Путин, просил Медведев, просил патриарх Алексий II, кто только не просил. Всего-то одну девочку просят отдать, а таких незаконно отобранных детей во Франции, по оценкам экспертов, около миллиона… Захарову лишили прав на ребёнка не за алкоголизм, не за «жестокое обращение», а за «удушающую материнскую любовь»…

– Ярчайший пример ювенальной юстиции.