Литературная Газета 6412 ( № 17 2013)

Рассказывать о стихах – дело довольно глупое. Стихи нужно читать. Они – суть таинство. Любой рассказывающий о стихах становится не кем иным, как докладчиком по определённой теме. И всё-таки рискнём и приведём слова Глеба Горбовского из предисловия к книге Сергея Вольского: «[?]Хотелось слушать ещё и ещё. Богатые мыслями и образами строки ласкали разум и душу. А стихотворец-то, точнее поэт, уже в возрасте. Но ведь я сам – намного старше его, а ещё «пятнаю» бумагу…»

Ищите эту книгу и читайте – она того стоит!

Владимир ШЕМШУЧЕНКО

Белый А.А. Пушкин в шуме времени. – СПб.: Алетея, 2013. – 720 с. – 1000 экз.

Книга интересна уже тем, что написана не дипломированным литературоведом, а химиком-исследователем, кандидатом наук, окунувшимся много лет назад в изучение художественных текстов.

Называя себя аналитиком, отрешённым от цеховых литературоведческих интересов, автор в предисловии к монографии среди прочего подвергает сомнению сложившуюся методологию анализа пушкинских (и не только) произведений, идущую от идеи, а не от фактов. В качестве забавного примера автор предлагает прямо противоположные настроения, приписанные литературоведами А. Пушкину во время создания им «Маленьких трагедий» в 1830 году в имении отца Болдино. По первому утверждению, Пушкин в Болдине сосредоточенно думал о счастье и отправился за ним в путешествие по историческим эпохам и культурным мирам, результатом которого и стали «Маленькие трагедии». Вторая точка зрения состоит в том, что гений русской поэзии в болдинскую осень горько каялся за свою вольную жизнь до женитьбы, и драматические тетралогии были созданы им в назидание себе и человечеству как «трагедия гедонизма». И, как говорится, если факты не соответствуют теории, то тем хуже для фактов.

Автор весьма убедительно оппонирует традиционной теории герменевтического круга, предложенной ещё в XIX веке Фридрихом Шлейермахером, и ратует за бескорыстные и объективные принципы научного исследования. Отталкиваясь от тезиса, что поэт и философ повествуют об одном и том же, только разными словами, А. Белый пытается соотнести творчество Пушкина и его личную «картину мира» с нравственно-философской мыслью того времени.

Многие работы, вошедшие в книгу, частично или полностью печатались в сборниках и журналах – «Московский пушкинист», «Вопросы литературы», «Новый мир» и др. и всегда вызывали в литературоведческих кругах неоднозначную оценку.

Данная монография – это попытка автора интерпретировать все произведения Пушкина, относящиеся к зрелому периоду творчества поэта, прежде всего произведения, написанные поэтом в Болдине осенью 1830 года в «несносные часы карантинного заключения» и осенью 1833 года.

Дмитрий БУЗНИ

Таблица умножения боли

Виктор Пелевин. Бэтман Аполло. - М.: Эксмо, 2013. – 512 с. – 150 000 экз.

Однажды я прочёл любопытное высказывание Виктора Пелевина о его собственном творчестве. Писатель сознался, что больше всего интересуется устройством сознания человека и, когда берётся за перо, то написать хочет именно об этом. Но, дескать, садится к столу, начинает[?] и понеслась!.. Накопленные впечатления берут своё. Я отношусь к тем читателям Пелевина, которых "понеслась"-фантасмагории увлекают меньше, чем образные авторские описания работы ума. «Протоколы» наблюдений за мыслительными процессами разложены по всем его книгам, как мины диверсанта. Читая злободневный «Snuff», я мучился от удушья и нашёл, к сожалению, всего пять страниц такого рода. «Бэтман Аполло», наоборот, порадовал: роман больше похож на дневник мистика, прошитый литературным сюжетом и пересказанный персонажами. Хотя много в нём и волшебных визионерских путешествий, гурманам понравится. Огорчатся лишь поклонники пелевинской живописи «русского зазеркалья» – этого деликатеса в романе мало. Но напишут об этом много. А я подробнее скажу о своём.

Ожидалось, что Пелевин выскажется о протестном движении, но в романе об этом очень коротко и, на мой взгляд, всё было предсказуемо: протест – это часть «большой системы» и коварный замысел её тайных владык. Даже о всплесках чув­ства соб­ственного достоинства несогласных сказано, к сожалению, равнодушно и цинично как о повадках насекомых в лаборатории повелителей. В остальном в зазеркалье всё на прежнем месте: грешные олигархи, послушные медийные клоуны, косолапые менты, гейши в пёстрых кимоно и другие.

Визионерские странствия автора, увиденные глазами главного героя Рамы, так же причудливы и местами загадочно-реалистичны, как и в прежних книгах. Альковы, казематы, реки… Сложная иерархия диковинных властителей, которые без остановки превращаются друг в друга, несколько теряя по ходу собственный смысл в сюжете. В книге продолжаются приключения вампиров из «Empire V», среди которых теперь появляются сомневающиеся и отступники.