Литературная Газета 6418 ( № 23 2013)

Сперва она боялась и не знала, что ей делать, как от него отделаться; он всегда ждал её после работы (Гана была секретаршей на метеорологической станции) и шёл за ней через весь город из конца в конец, пока Гана не исчезала в дверях дома, где у неё была на верхнем этаже однокомнатная квартира... Как-то раз она попыталась его обмануть и вышла через чёрный ход: мужчина поджидал её во дворе, он даже не улыбнулся, просто смотрел на неё и ждал, пока она пройдёт рядом. В итоге она привыкла к нему и каждый раз радовалась этим совместным прогулкам до дома. Однажды его не было пару дней. Накрапывал дождь, дул ветер, на лужах причудливо расплывались снежинки, Гана с нетерпением ждала, когда же слякоть наконец кончится. Золотая пора в этом году и так продержалась очень долго, подобная осень выдаётся, дай бог, один раз в сто лет, к тому же спустя неделю, даже меньше, небо снова расчистилось, и воздух стал ещё прозрачнее.

Мужчина снова ждал её.

Гана улыбнулась ему. Она правда была рада видеть его: всю неделю ей казалось, что она заболевает, ходила еле-еле, ломило суставы и все хрящики в локтях, коленях, лодыжках; она говорила себе, что в запястьях у неё как будто скрипит не то пыль, не то ржавчина; голова болела, практически раскалывалась, у неё даже пошла кровь из носа, она приложила себе на затылок холодное полотенце, но гул в голове не исчез, а только усилился, превращаясь в болезненный шум; потом кровь остановилась, перестала капать, и Гана впервые в жизни поняла, что у крови привкус железа. Словом, после работы она снова заметила мужчину в плаще, и ей тут же стало гораздо легче, напряжение спало, мышцы расслабились, боль утихла, тело покрылось приятной испариной.

Она захотела остаться с ним подольше – а потому не пошла домой привычной дорогой через город и отправилась через парк, который на холме переходил в лес, она шла по отдалённым тропинкам, по которым прежде боялась ходить. Летом здесь лучи яркого света терялись в глубокой тени, трава одичала и разрослась, поэтому тропинки вели сквозь настоящие заросли, здесь всегда было очень тихо, лишь насекомые чуть слышно потрескивали над лоснящейся водой ручья. Мужчина исчезал и появлялся. До сих пор он ходил так, что она в любой момент могла увидеть его позади, близко, далеко ли, но сегодня он обнаруживал себя весьма редко, хотя шла она медленно, Гана даже остановилась, но мужчина не появился. И всё же он должен был быть где-то поблизости, через минуту она заметила, как он выходит из зарослей облетевшего кустарника и следует за ней. Странным было только то, что именно в тот момент, когда он исчез у неё из поля зрения, она всем своим существом почувствовала, что он совсем близко, гораздо ближе, чем прежде. Она с недоверием следила, как на руках у неё появляются мурашки, как постепенно ими покрывается всё её тело, словно ветер гонит их волной, как она слабеет, до того, что не может даже удержаться на ногах. Она чувствовала, как тает глыба льда в её груди, как холодеет всё у неё внутри, и как потом наваждение исчезает, и она снова может идти.

Гана говорила себе, что их пути пересеклись, что только сейчас, когда они идут вместе, один за другим, её шаги приобрели некую внутреннюю осмысленность. И тому подобные глупости. Дома она разделась догола и встала на весы: судя по их показаниям, она похудела ещё на килограмм, ни больше ни меньше, и сказала себе, что завтра проверит: ей страшно, ужасно хотелось спать.

Потом он опять пропал на месяц. Начинался декабрь, а холода всё не наступали, лишь ночью как-то раз прошёл тихий и печальный дождик, и от воды воздух стал чище. А его, того мужчины, всё не было.

Через три недели к ней начали приходить открытки со всего света: Швеция, Финляндия, Канада (вид на мост в Монреале, где в углу соревновались друг с другом две спортивные яхты), Куба, Бразилия, Кейптаун, Марокко и Голландия (две ветряные мельницы над сверкающим льдом канала), Швейцария и Прага. Снова ей стало страшно, поскольку на открытках не стояло ни поздравлений, ни подписи, ни адреса, ничего, лишь негашёные марки, воздушные поцелуи из чужих городов.

Гана таяла: она стала худеть всё быстрее, кило за месяц, кило за неделю, она уменьшалась в размере – и уже твёрдо понимала это без метра и весов, поскольку платья стали ей безнадёжно велики, юбки спадали, а блузки надувались воздухом. Но она продолжала взвешиваться, всегда нагая и озябшая, погруженная в свои мысли, пока однажды в её квартире не появился мужчина в плаще.

Он сказал, что принёс ей снег.

Он стоял в комнате возле открытого окна, плащ на нём развевался, открывая босые ноги, солнце в проёме казалось невыразимо прекрасным: на пол падал снег.

Он сказал, что она единственная женщина, которую он способен вынести, не сейчас, правда, но скоро, совсем скоро.

Гана закрыла глаза и снова открыла: она удивилась, что ей не холодно, всё её тело покрылось мелкой крупой, а жилы мраморно потемнели.

Он сказал ей, что он ветер.

Плащ скользнул на землю, мужчина отбросил его и – кинулся к ней.

Перевела Дарья ВАЩЕНКО