Литературная Газета 6446 ( № 3 2014)

Театр на Таганке, режиссёр и автор композиции Игорь Коняев, в ролях: А. Граббе, А. Лырчиков, Д. Бутеев, А. Захарова, М. Радциг, С. Подколзин, А. Марголин, И. Рыжиков, И. Ларин, Ю. Стожарова, Н. Лучихин, А. Силаев.

Спектакль получился интересный, и это не может не радовать, тем более что столько сейчас пустяковых постановок, которые не способны пробудить ни мысли, ни чувства, а здесь такой контраст.

Непростая композиция состоит из эпизодов, поставленных по двум пьесам и нескольким рассказам Платонова. Объединены эти фрагменты сквозным присутствием разных поколений одной семьи.

Главный в постановке - густой платоновский текст. Его большей частью произносят от третьего лица, не переводя косвенную речь в прямую, иллюстрируя незамедлительными действиями, произносят быстро, задавая порой почти невероятный темп, поддержанный светом, музыкой: слова и скорость. Ещё быстрее, быстрее, скорость всё увеличивается, подъём, спуск, педаль газа в пол, вход в поворот на двухстах сорока, ну, ещё немного[?] вроде вписались… можно перевести дух…

Что это было?..

Только немного успокоишься, вслушиваясь в размеренный голос умершего Отца, посмеёшься над прелестной любовной сценой, как темп снова нарастает: длинная фигура учёного размахивает руками, как ветряная мельница, и заглядывающий ему в рот герой, заразившись уже даже не энтузиазмом, нет – фанатизмом, кидается лихорадочно перелопачивать землю; всё стремительнее движется долговязый доктор физики, его экспрессивный монолог об эфирном тракте звучит иногда на грани восприятия, и движения напоминают танец, глаз не отвести от завораживающего макабра, и вот он умирает в световом пятне на одной из плоскостей тоннеля.

Остов этого тоннеля, уходящего в глубину сцены, своими гранями напоминающего ломаные линии саркофага – основа всей символичной сценографии. Здесь живут, умирают, занимаются любовью, он служит подиумом мироздания, по которому проходят люди и времена. Это и "электромагнитное русло", и жизненный путь человека и человечества, и погост, с которого доносится голос Отца, рассказывающего растерянному сыну о любви, родстве, памяти; и это условное кладбище здесь – не место поминовения, а место преодоления смерти.

Разбирать знаки в умной постановке интересно, но здесь важнее, на мой взгляд, вот какой момент. В результате сплава качественного материала, его интересного использования и точной актёрской игры по-иному воспринимается напоминание Платонова: жизнь если и не трагедия, то, во всяком случае, драма; мы все смертны.

А на сцене увиделось обратное: жизнь вечна.

Теги: театр на Таганке , Андрей Платонов

Выхваченное из сна

Михаил Киселёв. Голубая роза. - М: ООО "БуксМАрт", 2013. – 95 с.: ил. – 1500 экз.

В серии «Художественные стили, направления, объединения», в ряду других замечательных тем стоит книга о небольшом по количеству членов (всего 16 человек), недолгом в своём официальном существовании (всего три года), но ярко запечатлевшемся в истории русского символизма объединении. Автор книги «Голубая роза» Михаил Фёдорович Киселёв – член-корреспондент РАХ, завкафедрой теории и истории искусств Московского художественного института им. В.И. Сурикова. Из этих стен тогдашнего Московского училища живописи, ваяния и зодчества когда-то вышли и герои книги. Искусствоведческое исследование затрагивает все аспекты деятельности голуборозовцев – и на пути начального формирования их кружка, и после его распада в 1910-м, когда каждый пошёл своей дорогой.

Есть версия, что Валерий. Брюсов на выставке 1907 г., ознаменовавшей начало поздней фазы русского символизма, предложил название «Голубая роза». Но была ещё в 1904 г. саратовская выставка этих художников «Алая роза» – по одноимённой драме Саввы Мамонтова (будущие голуборозовцы делали майолику в принадлежащей ему бутырской мастерской «Абрамцево»). При всей символичности алая роза – уже банальность, нужна была такая, какой на свете нет[?]

Не обошлось объединение без увлечения западными течениями, и действительность представлялась им скучной, и было убеждение, что красота призвана вытянуть человека из пошлости обыденного – эти идеи пришли к начинающим художникам от младших символистов – А. Блока и А. Белого, и им всецело следовали представители предыдущего поколения – Врубель, Коровин, Серов, Левитан, Борисов-Мусатов, которого голуборозовцы особенно любили и считали своим наставником. Ещё со студенческой скамьи они устремились в идеалистическую ирреальность, в пространство, «как бы выхваченное из сна с его неясностями и со щемливым желанием досмотреть, дознать видение» (Петров-Водкин).