Литературная Газета 6470 ( № 27 2014)

В Петербурге прошёл традиционный городской праздник «День Достоевского», который сохраняет память о выдающемся литераторе и героях его произведений. Основные торжества прошли у памятника Достоевскому на Большой Московской улице. У памятника работали «живые памятники» в виде Раскольникова, Алёны Ивановны, Мармеладова, Сони и других литературных героев.

Прорастание травы

Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ

Иногда хочется почитать стихов простых и глубоких, таких, чтобы было ощущение, что стоишь босиком на земле и чувствуешь, как прорастает трава. И на сердце чисто и чуть тревожно. И облетает в один миг всё ненужное и наносное, и ты настоящий, живой, ты просто человек, внезапно расслышавший всё вокруг: и хор птиц, и рост травы, и эхо ветра.

Таких стихов мало. Но они есть.

Все три поэта, представленные в этой подборке, живут в Подмосковье, ближе к природе, и, может, именно потому имеют чуткий слух, добрый голос и светлую интонацию, что в современной поэзии встретишь нечасто.

Андрей Алексеев прозрачен и целомудрен, что удивительно для зрелого поэта. Не боится простоты, не прячется от искренности, лирический герой его беззащитен и простодушен, как ребёнок, этим и обаятелен.

Александр Сорокин - медитативный лирик, с раздумчивой интонацией мудреца, благородной речевой осанкой и лёгкой ритмической походкой. Поэт, который, с одной стороны, абсолютно погружён в собственный мир, с другой – постоянно ищет собеседника неким этическим призывом, содержащимся в каждом стихотворении.

Татьяна Романова-Настина одновременно философична и эмоциональна. Это стихи-бунт, стихи-вопрошание, стихи-моление. Это способ договориться с миром, чтобы не умереть от острой настойки радостей-разочарований, выпитой залпом.

Теги: Андрей Алексеев , Татьяна Романова-Настина

«Помолюсь на подорожник»

ДВА ПОЭТА

В кошельке земного лета

Звонких дней наперечёт.

Кроют крышу два поэта,

Крыша эта протечёт.

Крыша скоро прохудится,

Похоронит все труды.

Только слово не боится

Ни огня и ни воды.

* * *

Говори, я любил этот голос,

В нём не стихли мои соловьи,

Не беда, что душа искололась

О пустые обиды твои.

Ты прощать никогда не умела,

И не надо, останься такой!

За окном от февральского мела

Мир похож на приёмный покой.

Можно врать в эту чёрную трубку

И не страшно остаться вдвоём.

Это время прохладную руку

Держит крепко на пульсе моем.

* * *

Конечно, грустно, что в итоге

Минутных радостей земли

Мы станем пылью у дороги,

Дороги, по которой шли.

Кому помолишься, безбожник,

Когда настанет твой черёд?

А помолюсь на подорожник,

Что и за трактором встаёт.

ПРОЩАНИЕ

Промолчать на грани фальши

На вопрос простой

И не знать, что делать дальше

С вашей красотой.

Проводить на электричку,

Закурить дымок,

Ткнуть обугленную спичку

В старый коробок.

Только с лавочки перронной

Вскинуться слегка

На олений, на влюблённый

Крик товарняка.

Вроде тучка наползала,

Да простыл и след.

В ресторане у вокзала

Надпись: "Пива нет".

Нету счастья, нету пива,

Небеса пусты,

Только частая крапива -

Жгучие листы.

Да в её пределах пыльных

Около тропы

Спит на вывернутых крыльях

Парень из толпы.

И в сопенье этом кротком,

В жилке у виска –

О конечном, о коротком

Вечная тоска.

ПОРТРЕТ

Смотрел с Доски почёта

Так, будто знает что-то.

Вначале было мило,

Но быстро утомило.

Купил он крест нательный,

Стал сторожем котельной.

Светил оплывшим воском,

Пил водку за киоском

И помер этим летом

Законченным поэтом.

НЕБО

Мысль моя, стрела моя живая,

Ты лети, родимая, лети,

Неуклонно преодолевая

Встречный ветер Млечного Пути.

В том краю, где для надежды даже

Воздуха спасительного нет,

Дремлют звёзды с копьями на страже,

Медленный рассеивая свет.

Там, за океанами созвездий,

За скалой последнего числа,

Вечный день вздымается над бездной,

Бездной, раскалённой добела.

Но пред тем, как в пламя окунуться,

Чтобы раствориться и гореть,

Дай на нашу землю оглянуться,

Дай мне на Россию посмотреть!

Где за тишиной неизречённой.

За селом, клонящимся ко сну.

Ищет неба мальчик восхищённый,

Запрокинув русую копну.

* * *

А.С.

Жить так просто,

Пить без тоста,

Проходить как гость

Мимо старого погоста

За горбатый мост.

Густо селятся вороны

На погосте том,

Тускло светится сквозь кроны

Луковка с крестом.

И очнуться всею плотью,

Словно от толчка,

Оттого, что вдруг щепотью

Сложена рука.

МУЗЫКА

Старик играл, а скрипка пела,

Горела тихая заря,

И жизнь из вечности смотрела

Букашкою из янтаря.

События, пейзажи, лица

Мелькали в музыке разлук,

Едва успевший зародиться

Необратимо таял звук.

Но даже в самой малой доле

Он был прозрачней, чем слеза,

Когда старик по Божьей воле

Закрыл усталые глаза,

И музыка одна осталась

Сиять, подобно маяку,

Смирять оскалившийся хаос

И направлять его в строку.

ИМЯ

Я преклоню колено,

Выпью бокал до дна.

Да будет благословенно

Имя твоё, жена!

Светлое и простое

Слово родных полей.

Облако золотое

Над маятой моей.

Свечкой под образами

Имя твоё горит,

Ласковыми слезами

Сына благодарит.

Преобразивший муку

В вечное торжество,

Кровно причастен звуку

Имени твоего.

ЛЮБА

У доярки Любы – золотые зубы,

У доярки Любы – взгляд из-под бровей.

Изложите, Люба, важные сугубо