Литературная Газета, 6498 (№ 08/2015)

Именно так раскрываются характеры Сотникова, Левчука, Степаниды, Сущени («Сотников», «Волчья стая», «Знак беды», «В тумане» В. Быкова), Ершова («Жизнь и судьба» В. Гроссмана), Прищемихина («Июль 41 года» Г. Бакланова), Княжко («Берег» Ю. Бондарева), Мохнатова («Донна Анна» В. Тендрякова) и другие.

Содержанию военной прозы – изображению человека в бесчеловечных обстоятельствах войны – соответствует художественная форма, выражающая эстетическую позицию художника.

Каждый образ, в том числе и героический характер, раскрывается в определённых жизненных обстоятельствах – это второй образный слой произведения, фабульный, проникнутый целенаправленным действием. И фабула, и сюжет, и композиция, и конфликт – все эти слагаемые художественной формы в их соответствии с содержанием дают возможность создать полноценные героические характеры, совокупность которых представляет глобальный образ, отражающий авторскую концепцию.

Г. Бакланов назвал правду в книгах о войне категорией нравственной. Художественная правда о человеке на войне – это правда героической нравственности, это познание духовной структуры личности в её многообразных связях с народом, это единство личного и общего, ставшее основой массового героизма советского народа. В понятие «правда о войне» входит прежде всего правда о человеке, о человеческих взаимоотношениях, об обстоятельствах, о событиях, об обстановке, окружающей этих людей. Поэтому в понятие «правда о войне» входит «предельная достоверность и действенность деталей времени, это концентрация войны» (Ю. Бондарев).

Таким образом, проблема правды – основная, ведущая, решив которую, писатель выполняет задачу своей творческой деятельности – воссоздание эпохи войны в контексте глобальных проблем человечества, причём значимость этой художественной картины зависит не только от масштабности материала, использованного писателем, но и от масштабности его творческой личности, «широты взгляда автора», как писал Ф.М. Достоевский, от «самобытного нравственного отношения автора к предмету», как утверждал Л.Н.Толстой.

Лучшие книги писателей – участников этой беспримерной в истории битвы с фашизмом, правдиво показали трагедию начального периода войны: это «Живые и мёртвые» К. Симонова, «Убиты под Москвой» К. Воробьёва, «В списках не значился» Б. Васильева, «Июль 41 года» Г. Бакланова, «Донна Анна» В. Тендрякова и другие.

Роман Г. Бакланова «Июль 41 года» воссоздаёт трагедию времени, когда атмосфера подозрительности, доносительства сковала армию, вызывая у кадровых военных унизительные чувства неуверенности, страха: ведь бывало так, что на одном собрании человек выступал с разоблачениями, а уже на следующем сам был объявлен врагом народа.

Через восприятие Щербатова, Бровальского и других персонажей Бакланов воспроизводит предвоенную обстановку в стране, высвечивает те факты, которые привели к трагедии первых дней войны.

Один из эпизодов романа являет собой столкновение двух полярных тенденций – реальной и мнимой, воображаемой, приведшее к трагическому результату. В первый же день войны массированный налёт вражеской авиации, не остановленный ни единым залпом зенитной батареи, стоявшей в районе вокзала, уничтожает город, жителей, воинские части. Поражённый молчанием зениток, Щербатов находит их у горящего вокзала: «целые, приведённые к бою зенитные орудия – и ни одной воронки вблизи них. Расчёты стояли у расчехлённых орудий, смотрели в небо и не стреляли». Растерянный майор объясняет молчание так: «Мне приказано не стрелять! Не отвечать на провокацию!». Вывод автора: перед Щербатовым стоял «не виновник, а результат...»

И как точка в этой трагической ситуации: оказавшись вместе с корпусом в окружении, Щербатов случайно в лесу, в бумагах разбомблённого штаба, находит директиву наркома обороны. Приказывалось уничтожить авиацию противника и группировку его наземных войск. «Но уже не было самолётов, способных выполнить это. Они погибли под бомбами на своих аэродромах, не успев взлететь, и раньше, чем был подписан этот приказ». И не существовало уже средств связи, чтобы этот приказ передать.

Для Бакланова и его героев война – не приключение. Даже воссоздавая эпизоды беспримерного мужества и патриотизма, описывая яркие героические деяния, автор всеми своими книгами утверждает, что война – страшное всенародное бедствие.

«Пядь земли» (1959) – вот та малая Родина, защитить которую должны простые советские люди, солдаты и командиры. Человек – в центре внимания автора. В книге «О нашем призвании» Г. Бакланов утверждает: «В литературе человек – мера всех мер. В нём отражены и великие, и малые события, формировавшие его, сквозь него просматривается длинный ряд поколений, уходящих в глубь веков. В нём заложено будущее».

Героизм этих людей лишён внешнего блеска, они «просто, без жалоб, честно и до конца выполняют свой долг» (В. Быков), воюют, понимая, что «бой идёт… не ради славы, ради жизни на земле» (А. Твардовский).