Литературная Газета, 6546 (№ 12/2016)

Знаменитый афоризм «Человек рождён для счастья, как птица для полёта» почему-то принято приписывать Максиму Горькому. На самом деле эти проникновенные строки принадлежат Владимиру Короленко (1853–1921) – русскому писателю украинского происхождения, имевшему шумный читательский успех в конце XIX – начале XX века,  в ту яркую эпоху отечественной литературы, когда жили и творили гениальные Толстой, Чехов, Горький. 

Но, пожалуй, успех ему принесли не столько художественные произведения, сколько активная, как бы сказали сегодня, «правозащитная» деятельность. Он защищал крестьян от произвола, евреев – от погромов, бедных – от богатеев.

В.Г. Короленко умер 95 лет назад, на излёте Гражданской войны. Советской властью почти немедленно был признан классиком – пусть и не первой величины, но вполне «прогрессивным и революционным», достойным включения в школьную программу и увековечивания в топонимике. Школьники штудировали повесть «Дети подземелья», харьковские студенты ходили в одно из самых крупных книгохранилищ СССР – Научную библиотеку им. Короленко, горожане фланировали по улицам Короленко – в общем, обычная посмертная жизнь официозного литературного классика.

И вдруг, уже в эпоху перестройки, были опубликованы сенсационные, ранее не известные широкому читателю фрагменты личных дневников Владимира Галактионовича. Оказалось, «революционный демократ» Великую Октябрьскую социалистическую революцию не принял, был по отношению к большевикам (и не только к ним) критичен и резок. Правда, во времена перестройки все были «критичны и резки», а потому запоздалые откровения литературного классика быстро затерялись в бурном потоке прочих разоблачений и сенсаций.

О Короленко вновь надолго забыли, а на независимой Украине индульгенцией писателю послужили малороссийское происхождение и полтавские корни. Как ни крути – свой. Однако сегодня – на фоне кровавых событий очередной «революции» и войны – стоит освежить нашу память и перелистать страницы дневника писателя-гуманиста. Тем более что многие из них, как выясняется, более чем актуальны.

«Всякий национализм имеет нечто отрицательное, даже и защитный национализм слишком легко переходит в агрессивный. В украинском есть ещё и привкус национализма романтического и бутафорского», – пишет Короленко в своих дневниках, резко отмежёвываясь от тех, кто ставил и ставит во главу угла этническое происхождение. Он, искренне симпатизирующий украинской культуре и языку, проживающий в эталонно малороссийской Полтаве, приходит в бешенство от пришлого западноукраинского диалекта, который он именует исключительно «галичанским жаргоном».

Короленко ужасается зверствам петлюровцев, «гайдамаков». В одной из записей 1919 года Владимир Галактионович рассказывает о молодом петлюровце и арестованных петлюровцами узниках:

«...Когда я немного разговорился с ним, он сказал, что «шёл биться за правду и за Украину», но когда его прикомандировали к штабу и контрразведке, он увидел такие дела, что пришёл прямо в ужас. При этом лицо молодого человека передёрнулось судорогой, голос задрожал и на глазах показались слёзы. Чижевскую (Короленко пришёл вызволить из-под ареста эту ни в чём не повинную девушку. – К.К. ) действительно, по-видимому, расстреляют. Сидит ещё московский студент Машенжинов. Его тоже расстреляют, как и крестьянина.

– За что же крестьянина?

– Они ненавидят крестьян за то, что они большевики…»

Очень важно, что рассказывает «совестливый» петлюровец о своих «побратимах». Оказывается, украинские вояки ненавидят не только «московских студентов», но и украинских крестьян, то есть, по сути, свой собственный народ.

Народ, в свою очередь, ненавидит «гайдамаков» и приведённых ими на родную землю немецких и австрийских оккупантов:

«Я разговаривал с крестьянами, привезшими больного к доктору Будаговскому из Нижних Млинов под Полтавой. У них стоит немецкий отряд. Грабят бесцеремонно, угрожая револьверами. Хватают кур, гусей, забирают яйца и хлеб, режут свиней... И это из многих мест. Озлобление в деревнях растёт... Глухое озлобление и против «панiв», которые отдали Украину под немцев. В одной подгородней деревне мужики в одном доме уже кинулись с топорами и зарубили одного или двух немцев, а сами убежали. Дом был снесён до основания».

Но паны-националисты с оккупантами милуются, поскольку на штыках оккупантов держится их власть на Украине.