Читаем Литературная Газета, 6581 (№ 51-52/2016) полностью

Литературная Газета, 6581 (№ 51-52/2016)

Энциклопедическое издание ошибается. Болезнь диагностике поддаётся – это та самая болезнь, которая едва не свела его в могилу в первый раз, после исчезновения Дуняши, но тогда девятнадцатилетний организм выдюжил, усталый же, разменявший четвёртый десяток человек справиться с недугом не смог. Перед нами классический, хотя довольно редкий случай, когда расхожее выражение «любовь до смерти» следует толковать буквально.

К Варваре эта формула не относится. «У ней в натуре, – ясно понимал её возлюбленный, – не лежит глубокое чувство». Сказано это не в осуждение – упаси Бог, просто такая, стало быть, у неё природа. «Её фантазия слишком капризна и прихотлива: каждый день ей нужна пища – увлекай её фантазию, она ребёнок».

И уточняет: «Не увлекай – прощай».

А уж это он умеет. Он готов простить ей всё: и легкомысленность, и капризность, и непредсказуемость в поступках. «Куда желания влекут, туда она и следует: к погибели ль – ничего».

Он не говорит, к чьей погибели – его ли, её ли, обоих ли – для него это сейчас не суть важно. Важно видеть её, говорить с нею, любоваться ею.

«Вчера был у ней, чудо как она была хороша! Много сторон у ней есть прекрасных, человеческих».

Видите, он старается быть объективным – объективным и рассудительным, но чувство подхватывает и несёт, сминая всё на своём пути. «Не счастье ли, – по-детски удивляется он, – принадлежать такой женщине... Она возродила меня снова к жизни».

Вот только жизнь, для которой возродила его Варвара Лебедева, идёт по своим собственным законам, и законы эти суровы. Он-то прекрасно знает это, а она не знает и знать не хочет: «...весь божий свет для неё один роскошный храм».

В храме, однако, тем более в роскошном храме, не надо думать о хлебе насущном, а здесь приходится. Отец Кольцова, который, как и весь город, осуждал эту связь («Я всегда в глазах его и целого города вёл себя святошей, и вдруг он увидел во мне человека распутного»), – отец, естественно, не давал ни копейки. А у неё денег не было... Тут-то, на беду, и подвернулся человек состоятельный, человек самостоятельный, который предложил ей перебраться к нему в поместье. Там, заверил, она не будет знать отказа ни в чём.

Варвара предложение приняла. А иначе это была б уже не Варвара...

Кольцов не протестовал.

«Ужасно горько было мне провожать её: она поехала к помещику в компаньонки, а всё из того, что у меня денег нет ни гроша; будь в год пятьсот рублей – и она б жила в Воронеже, сколько мне было б угодно».

Ни слова порицания... Ни слова осуждения... «Она права, что уехала: чем же ей было жить? Не воздухом же питаться».

Ни порицания, ни осуждения – только благодарность: «Я об ней часто провожу целые часы в сладком воспоминании; она много дала мне таких дней, о которых я не скоро забуду».

Это писано уже в самом конце 1841 года – счёт оставшейся жизни идёт теперь на месяцы. Догадывается ли он об этом? Ещё как догадывается! «Дух изменил, натура распалась, обессилила».

Внешние обстоятельства, впрочем, ещё возможно поправить, если выполнить волю отца. «Уладить с ним можно легко: жениться, и он будет мне хорош; но за то надо будет взять там, где ему будет угодно. Это значит: пожертвовать собой, сгубить женщину и себя».

Сгубить себя – это для него не так уж страшно, привык «на смерть... посматривать довольно благосклонно», но сгубить женщину, вверившую ему свою судьбу, пошедшую с ним под венец... Нет, на это Алексей Кольцов не способен.

Белинский по-прежнему зовёт его в Петербург, но ведь отец на поездку не даст ни копейки – он и на лекарство-то не даёт! – да и чем он будет заниматься в столице? «Талант мой, – надо говорить правду в решительное время, – талант мой пустой; несколько песенок в год – дрянь. За них много не дадут».

Оставалось одно: лечь и умереть, что и произошло в тёмный короткий октябрьский день 1842 года. Тридцать три было ему...

«ЛГ» поздравляет нашего друга и автора Руслана Киреева с 75-летием! От всей редакции желаем ему вдохновения, удачи, талантливых учеников и благодарных читателей!