Литературная Газета, 6583 (№ 03/2017)

В последние годы в России стала популярна теория переводческой множественности С.Д. Росса. По мнению её автора, перевод – это субъективная интерпретация переводчиком авторского текста, поэтому переводов одного произведения должно быть много, чтобы читатель, не знающий языка оригинала, мог составить о нём объективное представление, сравнивая многочисленные субъективные трактовки. В период, когда знаменитая русская школа художественного перевода переживает кризис, появилось великое множество желающих взять эту теорию на вооружение, чтобы оправдать свою бездарность и недобросовестность. Они очень быстро оценили выгоду этой теории и размахивают ею, как знаменем. «Перевод – это интерпретация», - слышим мы то от одного, то от другого толмача. Но интерпретация подразумевает не только передачу содержания и объяснение текста, но и оценку этого текста интерпретирующим. То есть, каждый интерпретатор истолковывает художественное произведение по-своему, вносит личностный элемент. Данный вид деятельности не имеет никакого отношения к переводу. Когда читатель берет в руки книгу иностранного писателя, он априори уверен, что это книга указанного на обложке автора, это его мысли, его чувства. Именно этого автора, а не его переводчика. Множество переводов лишь раздражает читателя и отвращает его от литературы. Открывая том Бальзака, Цвейга или Джека Лондона, человек хочет увидеть тот самый текст, который читал и 10, и 20, и 30 лет назад. Покупая книгу детям и внукам, он уверен, что встретит там своих старых друзей: Винни-Пуха и Пятачка, Крошку Ру и Сову - а не каких-то Winnie Пуха, Хрюку, Рушечку и Сыча. Без такой преемственности «порвётся времени связующая нить», и переводная литература просто рассыплется по безграничному культурному пространству. Губительность теории Росса для литературы я хочу показать на примере перевода 66-ого сонета Шекспира. Нетрудно понять, почему именно этот сонет уже более сотни лет привлекает внимание русских переводчиков. По глубине мысли, образной насыщенности это произведение выделяется даже среди других произведений Шекспира. Сонет, написанный более 400 лет тому назад, не утратил своей актуальности до сих пор.

Tired with all these, for restful death I cry,

As, to behold Desert a beggar born,

And needy Nothing trimm’d in jollity,

And purest Faith unhappily forsworn,

And gilded shamefully misplaced,

And maiden Virtue rudely strumpeted,

And right Perfection wrongfully disgraced,

And Strength by limping Sway disabled.

And Art made tongue – tied by Authority,

And Folly doctor – like controlling Skill,

And simple Truth miscall’d Simplicity,

And captive Good attending captain Ill.

Tired with all these, from these would I be gone,

Save that, to die, I leave my love alone.

Поскольку не все читатели понимают Шекспира в оригинале, нужно дать подстрочный перевод.

Поэт говорит, что жаждет смерти, несущей успокоение,

поскольку не может больше видеть

Достоинство, рождённое нищим,

и ненасытное Ничто, разряженное по-праздничному,

и чистейшую Веру, злосчастно преданную,

и золотые Ордена, позорно розданные тем, кто их не заслужил,

и девичью Честь, которую заставили заниматься проституцией,

и истинное Совершенство, несправедливо оклеветанное,

и Силу, побеждённую хромой Властью,

и язык Искусства, связанный Властями,

И Глупость, с профессорским видом поучающую Ум,

И простую, неприкрашенную Правду, обзываемую Простотой,

И взятое в плен Добро, прислуживающее хозяину Злу.

Устав от всего этого, поэт хотел бы уйти из жизни, но отказывается от своего намерения, потому что, умерев, он оставит в одиночестве свою Любовь.