Литературная Газета, 6585 (№ 05/2017)

А потом вдруг звонят, приглашают в издательство и предлагают издать мою книжку. И откуда у меня хамство такое взялось, я спрашиваю, и по сколько вы будете платить мне, по 70 копеек за строчку опять? Нет, говорят, по рубчику… Это была своеобразная самозащита. На самом деле я о деньгах и не думал.

В 1977 году вышла вторая книга. У меня был очень хороший главный редактор. Когда они начинали работать с моей рукописью, они боялись только одного, чтобы не попасть потом под какое-нибудь постановление, и спрашивали, рецензии на книжку будут? Я говорил, будут. В Москве будут в «Литературной газете», «Комсомолке». А у меня уже в Москве были люди, которые меня уважали. Ну, тогда хорошо. На каждой книжке от цензуры у меня было по девяносто замечаний. Красным отмечали. Они понемножку снимали. Что-то и я снимал сам. Договаривались. Первые книги издавались в Симферополе. А в Москве тоже долго не выходили, потому что у меня стихи были такие авангардистские. Первая книжка в Москве вышла в 1986 году. Тогда нужна была гладкопись. Чтоб всё было ровненько, гладенько, рифма… Печатался в Москве много в «Юности», «Октябре».

– А работал ты в это время где?

– Работал в Симферополе тренером по футболу на мебельном комбинате. Ещё я вёл литературную студию в Симферополе. Потом уехал в Москву учиться на Высших литературных курсах. Так и остался в Москве. Периодически приезжал в Крым.

– Так футболист Ткаченко стал профессиональным литератором?

– Что такое профессиональный литератор тогда. Просто член Союза писателей имел право не работать. Сейчас ходит много легенд о льготах, которые давало членство в Союзе писателей. Я был членом Союза писателей, и что я имел от этого? Ничего. В больницу попал, мне оплатили больничный. Ездил много на встречи, лекции читал. Но чтобы заработать там 150 рублей, надо было 10 лекций прочитать. Правда, было очень много халтуры. Берёшь десять путёвок, едешь в колхоз. Там ставят отметки о том, что прочитал лекцию. Но иногда приходилось и в семь утра перед птичницами выступать. Приходишь. Ты сонный, они сонные, а нужно им о поэзии что-то говорить. Читаешь там час. Они, ой спасибо, большое.

– Комсомол организовывал поездки для молодых писателей.

– Ты знаешь, я этого не любил. Один раз я ездил на дни советской литературы в каком-то крае или области. Это были сплошные пьянки.

– И всё-таки давай вернёмся к началу твоей поэтической карьеры. Ситуация, в которой оказался бывший футболист: больница, тоска, Достоевский, но в таком состоянии можно написать одно стихотворение, два, три, но целая книга стихов – это уже другое. Раскрой свою тайну, как удалось превратить футболиста в профессионального поэта?

Автор портрета –

Андрей Вознесенский

– Потом уже появлялся человек внутренний, который помимо тебя действовал. Такой маленький мышонок. Он в тебе сидел и вместо тебя работал, а ты сидел и записывал. Срабатывал такой динамический стереотип, как футболист тренируешься бить по воротам, потом уже автоматом попадаешь по воротам. Так и здесь тоже на автомате. Просто первые стихи ты долго думал, а потом появлялся механизм, когда мысль пришла, и ты уже только записывал, и всё, стихотворение готово. Или ты мог потратить на это ночь, если это большая поэма, по-разному это было. Появлялся внутри человек, который на уровне подсознания за тебя работал. Ты сильно думал, надо было думать. Главная задача поэта – думать над ощущением минуты, себя в пространстве, приводить душу свою в соответствие с небом, землёй. По такому гармоничному химическому состоянию и началась реакция, когда состояния сходились и начиналась работа. Иногда просыпался и записывал сразу несколько стихотворений. Эти стихи у меня лучшие, которые я публиковал в альманахах, журналах.

– Мне трудно понять, как поэт пишет поэму. У вас герои тоже ведут за собой поэта, как в романе или повести?