Литературная Газета, 6586 (№ 06/2017)

У немолодой матери родится резвый ребёнок.

И соберёт он вокруг себя всех шутов,

И проказы их станут притчей во языцех.

Юбилей – 50-я годовщина ВОСР, немолодая мать – «ЛГ», ребёнок, шуты... Всё сходится.

Много лет «Клуб ДС» был монополистом на рынке относительно интеллигентного юмора. После более чем десятилетней раскачки советское телевидение разродилось-таки конкурентом в виде передачи «Вокруг смеха». Та, впрочем, по первости представляла собой в основном видеоверсию «Клуба». Но процесс пошёл, пошёл...

Поколению владельцев iPhone 7 трудно представить времена, когда на всём огромном ТВ существовала одна-единственная юмористическая передача. Это сейчас их – как нерезаных собак. До власти, наконец, дошло, что телеюмор – весьма эффективный способ отвлечь население от бесконечных проблем и ненужных размышлений. Но только чтоб в лошадиных дозах и понепритязательней. А зрителю что! Ведь таращиться на «новых русских бабок» – куда менее энергозатратный процесс, чем вникать в тёмный смысл каких-то там афоНАризмов.

Была поначалу такая мыслишка – назвать колонку: «Между Сциллой и Харибдой». Сцилла, понятное дело, – ТВ, Харибда – интернет. Но как-то уж слишком пессимистично звучало бы. Хотя, как заметил один из наших, пессимист – это всего лишь хорошо информированный оптимист.

Кросс

Кросс

Клуб 12 стульев / Алмазный фонд "Клуба ДС"

Виталий Песков

Аркадий Арканов

– Завтра пойдёте на десять километров! – сказал мне начальник отдела.

– Куда? – поинтересовался я.

– Не «куда», а «как», – сказал начальник отдела. – Десять километров на лыжах. Кросс.

– Да… Но мне пятьдесят три года.

– А это не имеет значения. Мы должны обеспечить массовость. Приказ есть приказ.

– А когда я получу суточные? – спросил я.

Начальник отдела покрутил около виска пальцем:

– Вы что, серьёзно?

– Разумеется. Всё-таки десять километров…

– Пойдёте за свой счёт, – сказал начальник отдела. – Потом оплатим.

И он указал мне на дверь.

Всю ночь мы с моей старухой не сомкнули глаз, готовя меня в дорогу, и к утру наконец чемодан был уложен.

– Не занашивай рубашки, – говорила мне моя старуха. – Меняй их чаще.

В хозяйственную сумку она уложила еду.

– Здесь курица, – сказала она, – десяток яиц, котлеты, как ты любишь, термос с бульоном, пирог с яблоками… Остальное будешь прикупать в дороге…

И старуха моя разрыдалась окончательно.

– Прости, если что не так было, – сказал я дрогнувшим голосом. – Всё-таки прожили мы с тобой хорошо.

– Береги себя, – сказала она, – обо мне не беспокойся и, главное, возвращайся с победой.

В десять часов утра на станции Реутово мне нацепили на грудь номер 184, и я стартовал…

Придя в себя после первого потрясения, я увидел, что справа от меня, слева, спереди и сзади шли ещё мои сослуживцы и много других сотрудников, с которыми я раньше не был знаком. Каждый из них имел свой номер на груди.

– Вы не устали? – спросил я у номера 12, когда мы прошли восемь метров.

– Пока держусь.

– А я буквально валюсь с ног…

– А вы крепитесь, старина, – подбодрил меня номер 12. – Говорят, что скоро наступит второе дыхание…

– Да, – ответил я. – И, кажется, последнее…

Около трёх часов дня, когда мы вошли в лес, упал на снег номер 200. Упал как подкошенный и умолял нас бросить его, а самим продолжать движение…

– Жене моей скажите прощальное слово, – хрипел он, – и передайте кольцо…

Мы подняли его, сделали ему искусственное дыхание, привязали к номеру 95 и тронулись дальше…

Однажды на рассвете не­ожиданный рывок совершил номер 70.

– Куда вы? Куда вы? – закричали мы.

– Мне необходимо быть дома в пятницу! – бросил он. – У жены день рождения!

Бедняга, видимо, потерял счёт времени, потому что уже было воскресенье. Недели три ещё его сутулая спина с номером 70 маячила перед нами, служа своеобразным ориентиром, но потом и она скрылась за деревьями. Мы продолжали идти вперёд, невзирая ни на какие трудности…

– Когда вы получили последнее письмо из дома? – спросил меня номер 50, ожесточённо работая палками.

– Очень давно, – ответил я грустно, отталкиваясь что было силы. – Жена пишет, что дома всё хорошо. Она уже на пенсии. Внук пошёл в школу. В городе провели метро…

– Да-а! – мечтательно произнёс номер 121. – А у нас уже, наверное, лето… Жара небось стоит… Птички поют… – И он смахнул слезу.

Номер 92 до кросса был профессором математики и убеждённым холостяком, но, впрочем, большим любителем женского пола.

– Здесь, кажется, неподалёку проходит женский кросс, – шепнул он. – Может, порезвимся, если ветра не будет… Потом нагоним, а?

– Это не спортивно по отношению к другим, – сказал я.

– Ну, как знаете, – буркнул он и начал бриться…

Больше я его не видел. Правда, номер 13 уверяет, что слышал ночью чьи-то крики о помощи. Всё может быть. Не исключено, что профессора задрали волки…

Пронеслись годы. Когда я после кросса вернулся домой, старуху свою я не застал, а на столе меня ждала её записка: «Милый! Меня забрали на соревнование по бобслею. Никто не знает, что такое бобслей, но подозреваю, что это что-то женское. Прощай навсегда!»

1970, № 14