Читаем Литературная Газета, 6589 (№ 10/2017) полностью

Литературная Газета, 6589 (№ 10/2017)

– В будущем году горькая дата – 25 лет расстрела Белого дома, очевидцем и летописцем этих событий вы стали. Выставку «Русский пожар», вдохновителем и организатором которой были вы, посмотрело немало зрителей. Правда о чёрном октябре 93-го раскрыта не вся...

– В 1993 году моя мастерская была рядом с Белым домом. Я каждый день до расстрела ходил туда. После расстрела Белого дома было такое состояние, которое требовало какого-то выхода. Я помчался в филиал Музея современной истории: «Смотрите, ведь это всё не должно быть забыто!» Но мне отказали.

Я в конце концов решил делать выставку у себя в мастерской, в подвале. Собрал фотографии, сделал портреты, мои друзья написали картины. В центре экспозиции была карта России, её границу мы с Андреем Фефеловым сделали из колючей проволоки, спирали Бруно, все руки у нас были в крови.

Кристофер на псарне СНГ. 1996 год

– Вы, Геннадий Васильевич, многолетний художник газеты «Завтра», главный редактор которой Александр Проханов назвал вас охотником за временем...

– Для меня это счастье – 23 года работы в настоящем коллективе. То, что я делаю, можно назвать визуальным дневником нашего времени. Каждую неделю, в пятницу, начинаются муки: мозги постоянно кружатся, пытаясь понять, что же было главным в течение недели? Бывают недели пустые, бывают яркие, когда трудно вместить в одну газетную картинку все события.

Но я повторяю: это моё счастье, которого лишены многие коллеги-художники. Они, не имея прямого заказчика, мучаются, впадают в депрессию, повторяются. Кто-то уходит в историю, в прошлое. Я свидетельствую о современности, но я не хочу быть бесстрастным. Что-то душа моя принимает, а что-то нет. Моё отношение к тому или иному событию очевидно. Это происходит благодаря нашему редакционному коллективу, очень страстному и точному в оценках.

– Не могу не спросить о преподавательской деятельности, работе в вузе, со студентами. Это отнимает много сил. На живопись время остаётся? Или после занятий к мольберту не тянет?

– Учить я начал со студенческой скамьи. Потом преподавал в художественной школе, затем в МАРХИ, позже в своей студии, и вот уже почти 20 лет в РГГУ. Когда я шёл первый раз на первое занятие, я мучительно думал, что я буду делать? Хватит ли у меня наглости подходить кого-то править, советовать? И я решил просто поставить перед учениками мольберт и рисовать.

Но современные студенты уткнулись в свои планшеты. Они перестали видеть несветящийся экран. Наш вуз обладает прекрасным музеем изобразительных искусств, который собирал ещё Цветаев в 1910-е годы, так они не видят скульптуры, не любят ходить туда.

Насчёт живописи – моя мечта вернуться к тому, с чего я начал. Я хочу сделать цикл больших портретов моих любимых друзей и в конце лета или осенью показать всё на большой выставке.

– Интерес к работам классиков – Серова, Айвазовского – в последние годы просто фантастический. А картины современных художников такого ажиотажа, на мой взгляд, не вызывают.

– Здесь несколько факторов. Во-первых, появился некий социальный жирок. В 90-е годы музеи, в том числе и классические, были пусты, а сейчас у людей есть досуг.

Во-вторых, достаточно удачная пиар-кампания новых директоров Третьяковки и Пушкинского музея.

И, в-третьих, ещё Врубель говорил, что он готов поджечь все музеи, потому что и тогда публика была не очень внимательна к современникам. Любят ушедших.

Почему полюбили Айвазовского? Он позволяет человеку, утомлённому современными проблемами, углубиться в эти бесконечные морские пространства. Любят Левитана, его тихие заводи. А я предпочёл бы сделать большую персональную выставку Шишкина – это могучая живопись, где много восторга и восхищения природой России.

Но и современное искусство, если оно отвечает глубинным потребностям человека, может заинтересовать публику.

– Вы оптимист?

– Я прожил 70 лет, разве это не основание для оптимизма?