Литературная Газета, 6596 (№ 17-18/2017)

Подружки из тусовки нынешней «Данки» с одинаково раздутыми губами и натянутыми на лоб глазами (двое из них – «мужескаго» пола) невнятно повествовали залу, что же произошло с некогда успешной телеведущей – депрессия, алкоголь, наркотики, словом, «надо спасать Данку». Откровением прозвучали слова матери телезвезды: «Я приношу глубочайшие извинения всем… федеральным каналам за то, что она назвала телевидение помойкой. Эта та помойка, которая её вырастила, которая её кормила, которая её сделала востребованной. Она была популярна, уважаема… она любила эту работу, и ведь с ней случилась беда, когда она потеряла работу, и сама она оказалась вот в этой помойке»...

Но эта телепомойка и виновата в том, что «вскармливает» на потеху публике таких персонажей – без образования и собственных мыслей. А потом безжалостно вышвыривает своих протеже, невзирая на «былые заслуги» и неоправданное самомнение.

Ольга Жукова

Их глазами мы видим войну

Их глазами мы видим войну

Общество / Настоящее прошлое / Память и беспамятство

Оператор Борис Шер

Теги: Великая Отечественная война 1941–1945 гг.

Оружие фронтового оператора – кинокамера

ЦСДФ (Центральной студии документальных фильмов), знаменитой Кинохроники, больше не существует. После скандальных историй с банкротствами, борьбы за недвижимость от уникального явления остались только архивы. Едва не была утрачена мемориальная доска с именами операторов, погибших во время Великой Отечественной. В СМИ появлялась информация, что доску спас охранник, которому новые хозяева здания поручили её разбить и утилизировать. Человек оказался с совестью, связался с Музеем кино, где теперь мемориальная доска и хранится. А ещё остались воспоминания.

В ЦСДФ я пришёл в начале 60-х молодым специалистом. Это была настоящая киноакадемия. А главными «академиками», наставниками – фронтовые операторы. У каждого своё суровое военное прошлое, но узнал я об этом, только когда наступил День Победы. Передо мной были другие люди – с «иконостасами» орденов и медалей на груди. Молчаливые, без позёрства, с неброской мужественностью: Иван Панов, Михаил Глидер, Владислав Микоша, Роман Кармен, Дода Каспий... Был я тогда ассистентом оператора, и мне посчастливилось работать с многими из них.

Иван Васильевич Панов – не просто скромный, стеснительный, и не подумаешь, что перед тобой фронтовой оператор, первым проникший в бункер Гитлера. Панов рассказывал, как они вдвоём с помощником-солдатом шли по подвалу Рейхстага, заполненному пьяными немецкими офицерами. Уникальные кадры обгоревшего трупа фюрера, завёрнутого в ковёр, увидел весь мир. Когда съёмка закончилась и они вышли на воздух, прикомандированный солдат был совершенно белым и, заикаясь, проговорил, что всё время ожидал выстрела в спину.

Позже Панова направили в Италию чиновником, представляющим Госкино, там он подружился с Феллини, который приезжая в Москву, заходил к нам в Кинохронику. Как-то Иван Васильевич подозвал и заговорщицки рассказал, что в Италии делают передачу о съёмках в Рейхстаге. Я спросил, а почему у нас его не показывают. Усмехнувшись, он только развёл руками.

Один из легендарных фронтовиков – «морской» кинооператор Владислав Владиславович Микоша. Он написал яркие биографические книги – «Годы и страны», «Я останавливаю время» – бесценные свидетельства крупной личности и высочайшего профессионализма. Вместе с Микошей в Крыму воевал и оператор Костя Ряшенцев – темпераментный, смелый, говорили, что пуля его, заворожённого, не брала. А уже в мирное время настигла в одной из арабских стран – судьба фронтового оператора.

Одним из самых смелых, отчаянных в истории войны кинооператоров был Владимир Александрович Сущинский. В повести А. Литвина «Четвёртый Украинский» описывается момент, когда у Сущинского интересуются секретом его мастерства и тот объясняет: «Многое зависит от того, на что нацеливаешь камеру. Снимаешь, к примеру, бой на передовой – бой и получится. А если боится человек свиста пуль, разрывов мин да гранат, вот и ползёт по тылам, накручивая на плёнку пожарища, пленных да убитых. Бывает, даже разбитый дзот поддымит, чтобы придать свежесть «бою» и уж, конечно, дохлого фрица подтянет поближе... Гадость! Я таких трупоедами называю…»