Литературная Газета, 6596 (№ 17-18/2017)

А вот о Сущинском из воспоминаний оператора М. Ошуркова: «…Шли бои за первые окраинные кварталы Бреслау (1944 г.), был назначен штурм железнодорожной насыпи, за которой скрывались фашисты. Первым, до начала атаки, оператор вбежал на насыпь и, нацелив аппарат, стал снимать. Он снял перебегающих через насыпь пулемётчиков, а также разрыв вражеского снаряда, осколком которого он и был смертельно ранен. Володя снял свою смерть. Он продолжал снимать, даже падая на землю. Камера запечатлела деревья, которые словно бы падали в кадре вместе с оператором, сражённым врагом».

Мемориальная доска со скорбным списком погибших фронтовых операторов была в фойе Студии кинохроники, там значится и Сущинский. Внизу, под доской, лежала репортажная камера. Войну снимали 257 кино­операторов, погиб каждый четвёртый. Ими снято три с половиной миллиона метров плёнки, это, примерно, шесть раз от Москвы до Петербурга или 80 суток экранного времени.

С кинооператором Анатолием Крыловым в 1966 году я ездил в Тбилиси. Помню, как ему в ресторане от соседнего столика передавали коньяк и называли Линкольном, намекая на портретное сходство с американским президентом. Дело закончилось общим весёлым застольем. А в майские дни Победы, когда Крылов был при орденах и медалях, в лице у него появлялось что-то для меня новое – это был воин, прошедший через круги ада. Вот фрагмент из его воспоминаний: «…Поспешили в освобождённую деревню, к месту только что отгремевшего боя. Впечатления ошеломляющие, неубранная, полувыжженная, примятая к земле рожь, от деревни одни трубы, всё сгорело. Надо снимать, а горло сдавливают какие-то спазмы. Никогда не забуду и нашего погибшего в бою лётчика. Он лежал вниз лицом, придавленный сиденьем самолёта, к которому был пристёгнут. Были видны только его широкие могучие плечи и обгоревшая голова. По положению тела, казалось, что вот он сейчас упрётся руками в землю и встанет… Или та женщина, которая стояла у дороги, держа в руках раненого грудного ребёнка. Она зажимала его рану пелёнкой, через которую струилась кровь. А рядом, на земле у её ног, лежал второй, постарше, убитый осколком снаряда. Она просила о помощи, просила, чтобы её довезли с детьми до Смоленска. Она была в таком отчаянии, что до неё не доходило, что один ребёнок уже мёртв и его надо похоронить. Нас тогда так потрясла эта сцена, что ни у кого из троих операторов (М. Шнейдеров и В. Штатланд) не поднялась рука снять убитую горем мать, как и там, у разбитого самолёта. До сих пор стоит у меня перед глазами эта женщина у обочины дороги с детьми, словно олицетворение укора, и я не мог себе простить то, что не снял её и даже не спросил имени…»

Про Бориса Шера знали в те годы, наверное, больше всех. О нём много писали. Он был авиационным оператором. Как-то раз, снимая очередной воздушный бой, на его глазах очередью из приближающегося фашистского самолёта был убит наш стрелок. Быстро отложив камеру, Шер прильнул к прицелу и первым же выстрелом зажёг немецкий самолёт... В студии никогда не видел его при орденах, и, когда попросил рассказать, что он чувствовал в тот момент, он с улыбкой, ответил: «Да брось, Толя! Ну нажал на другую кнопку, вот и всё…»

Об Александре Щекутьеве все знали, как он пришёл в профессию. Помог ему сам Сталин. Ещё перед войной, после очередной съёмки в Кремле, его, молодого ассистента, оставили присмотреть за аппаратурой. Мимо проходил Сталин, спросил кто и почему здесь. Щекутьев коротко рассказал. Сталин поинтересовался, любит ли он свою работу и хочет ли быть оператором? Ответ был утвердительным. Сталин ушёл, а Щекутьева через несколько дней перевели в кинооператоры. Войну начал снимать с битвы под Москвой, вместе с А. Крыловым. Потом бесчисленные фронтовые дороги, Победа и снова кинолетопись мирного времени. Мне повезло долгое время работать с ним. Был он уже в возрасте и потому частенько давал возможность снимать вместо него.

Воевал с кинокамерой в руках и Борис Макасеев – фигура, лауреат четырёх Сталинских премий. Мне не пришлось с ним работать на съёмках, пересёкся при других обстоятельствах. Он случайно услышал, как я, молодой ассистент, обсуждаю с коллегой проблему с немецкой «лейкой». Борис Константинович подошёл ко мне, расспросил о неполадке и в итоге отнёс камеру к знакомому в Институт кинотехники. Вернулась, как новая. Простая история вроде, но как иллюстрирует природу настоящего профессионального братства…

Конечно, упомянул я не всех, но пусть хоть эти имена напомнят о кинолетописцах самой страшной войны в истории человечества… Что поражало меня в этих людях? Они не были ожесточены, не ушли всецело в своё тяжёлое боевое прошлое. Они были как все, но только чуточку лучше и добрее.

Анатолий Ковтун,  телеоператор

Печатная версия „Бессмертного полка“

Печатная версия „Бессмертного полка“

Книжный ряд / Общество / Книжный ряд

Теги: История , рассказанная народом