Литературная Газета, 6601 (№ 23/2017)

– Ответ на этот вопрос заложен в самой триаде: Бальмонт, Брюсов, Белый, ко­торая назойливо повторялась из рецензии в рецензию в те годы, набив оскомину своим алфавитным ранжиром. О том же вспоминал позднее и Владислав Хо­дасевич в своём «Некрополе»: «...в девяностых годах Брюсов был лидером мо­дернистов. Как поэта многие ставили его ниже Бальмонта, Сологуба, Блока. Но Бальмонт, Сологуб, Блок были гораздо менее литераторами, чем Брюсов. К тому же никого из них не заботил так остро вопрос о занимаемом месте в ли­тературе. Брюсову же хотелось создать «движение» и стать во главе его <…> Он не любил людей, потому что прежде всего не уважал их. <...> Его неоднократно подчёркнутая любовь к Бальмонту вряд ли может быть названа любовью. В лучшем случае это было удивление Сальери перед Моцартом. Он любил на­зывать Бальмонта братом. М. Волошин однажды сказал, что традиция этих братских чувств восходит к глубокой древности: к самому Каину...» Подобные сравнения Бальмонта и Брюсова приводит в статье «Герой труда» (1925) и Ма­рина Цветаева, делая неожиданный вывод: «Бальмонто-Брюсовское двоевла­стие являет нам неслыханный и немыслимый в истории пример благого двое­властия не только не друзей – врагов...»

– Бальмонт принял Февральскую революцию и не принял Октябрьскую. Расскажите по­дробнее об этом.

– Когда в феврале-марте 1917-го после отречения Николая II от престола власть перешла к Временному правительству, многие литераторы – М. Горький, В. Короленко, А. Серафимович, В. Маяковский, В. Брюсов, В. Розанов и другие – откликнулись на эти события; ряд стихотворений напечатал и мэтр Бальмонт. А 13 марта, когда в торжественной обстановке вновь открылись государственные театры, закрытые две недели с момента смены власти, в Большом театре занавес поднялся под звуки «Марсельезы» и на сцене была представлена композиция «Освобождённая Россия», а оркестр исполнил гимн А.Т. Гречанинова на слова К.Д. Бальмонта «Да здравствует Россия, свободная страна!» – факт примечательный, о котором мало кто знает.

Но в июле того же года поэт, находящийся в Пятигорске, пишет стихо­творение «Этим летом я Россию разлюбил...». Цитируя эти строки, Илья Эрен­бург отметил в одном из очерков: «Россия в бреду, в тоске, тёмная и взыскую­щая, не хочет открыть своего сердца нетерпеливому романтику. Тогда, как об­манутый в ожиданиях влюблённый, он клянёт, грозит, уверяет себя и всех, что излечился от страсти, чтобы потом снова у дверей шептать её незабываемые имена...»

У той же И. Одоевцевой в книге «На берегах Сены» находим такие стро­ки: «Бальмонт радостно приветствовал революцию. Как бывший «борец за сво­боду», он был вправе ожидать больших наград, почестей и признания своих заслуг перед революцией. Но его ждало горькое разочарование – торжествовали его враги футуристы, имажинисты, ничевоки и весь тогдашний авангард поэзии. Они «сбрасывали Пушкина с корабля современности», расклеивали по Москве афиши, извещавшие о смерти Ахматовой, кричали Блоку на его вы­ступлениях в Доме литераторов: – Мертвец! Мертвец! В могилу пора! <...>

Первые годы революции, проведённые Бальмонтом в Москве, были для него чрезвычайно тяжелы. Он холодал и голодал в своём кабинете, стараясь как можно реже покидать его, – все остальные комнаты его квартиры были «уплот­нены». Встречался он только с одной Мариной Цветаевой, ещё более обездолен­ной, чем он...»

Несомненно, у поэта были причины быть разочарованным и «разлюбить» Россию, где долгие годы ему пели славословия, называли «корифеем», а теперь – увы, не было ни прежнего признания, ни даже возможности напечататься. И он уехал из России, уехал навсегда...

Гражданин эпохи бездорожья

Гражданин эпохи бездорожья

Литература / Литература / Многоязыкая лира России

Ахмедов Магомед

Теги: Магомед Ахмедов , поэзия

Охотник

Как в дерево ветвистое – топор

вонзают махом – раз! – оно упало,

так валится олень, почти в упор

застреленный охотником бывалым.

Для карабина – шесть и два в патрон.

И в шею выстрелить –

хорошее решенье.

Ни голод, ни нужда. Не голый он,

в охотничьем богатом снаряженье.

Ему убить охота.

Радость в том –

чтоб жизнь отнять –

в расцвете, на излёте.

За это благодарен он охоте.

Он любит, если в лёгкое попал,

(по окровавленным кустарникам прикинет,

что это так). Когда не наповал,

кровь светлая идёт. Ещё, когда навылет.

Но круче, если в область живота –

И тёмная, со сгустками, кровища,

тогда она из горла так и хлещет.

Глаза оленя... храп и хрипота.

И прочие для наслажденья вещи.

Охотники на всё на свете есть:

на голубицу – молодость, на честь.

и Родина моя – Олень – подранок,

кто с вышки целится,

кто ложь в рожок трубя,

охотников немало на тебя,

куда ни глянешь – вся ты в ранах.

Но всех главней Охотник Новый Век.

Засады всё меняет и обличья,

он не оленьей кровью и не бычьей

тропу кропит, в горах пятнает снег,

стекло автомобиля, стены, двери,

он человека валит, словно зверя,

и, весь дрожа, бежит быстрее всех