Литературная Газета, 6601 (№ 23/2017)

Любая жизнь – непреходящая ценность. Причина военного безумия кроется в том, что жизнь одних начинает цениться выше, чем жизнь других. «Как такое варварство может происходить в двадцатом веке?!!!!!!», – шесть восклицательных знаков понадобилось главной героине, чтобы выразить всю степень ужаса и неверия. Но способ противостоять этому безумию есть: нужно спасать всех, кого можешь: людей – любых нацио­нальностей – и животных: от домашних кошек до африканских слонов. «Прежде всего они занялись поисками раненых животных, прочёсывая территорию, заглядывая в самые немыслимые укрытия, – и каждый раз их охватывала радость, когда обнаруживалось какое-то животное, застрявшее под завалом, испуганное, голодное, но живое».

Вероятно, именно благодаря этой глобальной жизнеутверждающей идее красоты и ценности каждой жизни роман, несмотря на сложную и трагичную тему, получился светлым и даже радостным.

„Предо мною другие поэты – предтечи“

„Предо мною другие поэты – предтечи“

Литература / Литература / Бальмонт – 150

Ермакова Анастасия

Теги: Александр Романов , интервью

Властитель дум своего времени Константин Бальмонт и сегодня находит преданных почитателей

Мы беседуем с литературоведом, бальмонтоведом Александром Романовым.

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Александр Юрьевич Романов родился в г. Шуя Ивановской области в 1954 году. Окончил филфак Ивановского университета. Занимался изучением творчества А.П. Чехова и К.Д. Бальмонта, участвовал в научных конференциях. Составитель «Библиографии К.Д. Бальмонта» (т. 1–2; 2006, 2008) и сборников: «Венок Бальмонту» (2012), «Константин Бальмонт глазами современников» (2013). Лауреат Всероссийской литературной премии имени К.Д. Бальмонта (2017). Живёт в Иваново.

– Константин Бальмонт по праву считается зачинателем символизма. Как относились к нему современники, собратья по поэтическому цеху?

– Часто приходится слышать подобное: «выдающийся», «первый в ряду», «ко­рифей» в адрес Константина Бальмонта, бывшего на рубеже ХIХ–ХХ веков самым известным поэтом и переводчиком в России. Такое признание его заслуг вполне справедливо, хотя и далеко не все современники признавали его вождём символизма. Оценки его личности и его творчества уже тогда не были едино­душно-хвалебными – скорее больше было критики, подогреваемой и личными амбициями. Один пример из дневника Максимилиана Волошина (записи декабря 1904 г. об отъезде Бальмонта из Москвы в Мексику): «Это было общее озлобление против него. Враги, которые обнимались, и друзья, которые говори­ли друг другу колкости. И все были довольны, что он уезжает». И далее – о Брюсове: он «стал среди залы Брестского вокзала: Что же, господа, подождёмте расходиться. Всё-таки случилось нечто важное. Сию минуту кончился целый период. Бальмонт 10 лет полновластно царил в литературе – иногда капризно, но царил. Наши связи рвались постепенно и порвались уже совсем в эти по­следние месяцы, но теперь он сам отрёкся от царства и положил конец...» И в своих мемуарах очень многие «собратья по цеху», близко знавшие своего «царя», зачастую не­справедливо и незаслуженно упрекали его (спустя даже многие годы!) во всех смертных грехах, припоминая давние и мелкие личные обиды...

К. Бальмонт. Портрет В. Серова, 1905 год

– Бальмонт был очень плодовитым автором: написал 35 поэтических сборников и 20 книг прозы, оставил множество переводов с разных языков. Как показывает практика, многописание не гарантирует одинаково высокого качества произведений. Так ли это в случае с нашим юбиляром?