Литературная Газета, 6624 (№ 49/2017)

Бравый солдат Швейк, старый сапёр Водичка и блогеры 11-й маршевой роты…

Литература / Литература / Проза

Лужков Юрий

С. Кулидж

Теги: Юрий Лужков

Окончание. Начало в № 48, 2017

Либертианский патернализм Ксюши

– У госпожи Нарусовой, спору нет, порой случаются странные идеи, – замялся Ванек. – Ксения в раннем девичестве принимала их на веру. Но теперь, поумнев, избавилась от заносчивости, искренне сожалеет об элитарных замашках. Как демократический кандидат, исповедует либертианский патернализм. Такова её политическая платформа на президентских выборах. За полное гендерное равноправие, права меньшинств, толерантность… Идеалы августовской революции 1991 года для Ксении Анатольевны – святое.

– И впрямь о «нищебродах» она теперь и не заикается, грех жаловаться, – пробурчал аполитичный Балоун.

– Западные социологи особенно выделяют Собчак как яркую представительницу непоротого поколения, первого не пришибленного советским тоталитаризмом, – торжественно произнёс Ванек.

Он и дальше бы токовал, как тетерев, но Ходоунский, глядя на экран айфона, его перебил.

– Неугомонный Лимонов только что пропечатал на сайте, что эта избалованная «принцесса» уже наговорила «сто бочек арестантов» и её может вразумить только «конкретная порка»!

Ванек, возмущённый, всплеснул руками, а Швейк склонился на сторону Лимонова:

– …Чем больше в семье детей, тем больше требуется розог, говаривал, бывало, дедушка Хованец из Мотоле, который за небольшое вознаграждение сёк соседских детей. Ясное дело, в семействе Собчаков розог никогда не замачивали. Оттого-то, став совершеннолетней, хорошенькая Ксюша красовалась в неглиже на обложках гламурных журнальчиков. Срам и раскованность кафешантанных девок теперь грехом не считается, потому что западная толерантность восторжествовала.

– Если уж ксендзы и попы как огня боятся прослыть ханжами, то что уж говорить о кандидатах в президенты? – заметил Ходоунский, – Ксюша даст соперницам сто очков по части раскованности. Там у них, на Рублёвке, барышни, как в старину говорили, давно забросили чепцы за мельницу.

– Бабий бунт зародился в богатой Америке ещё до сухого закона, – поведал Швейк. – Настоящие янки таких вот оторв прозвали суфражистками. Власти не давали им спуску. За вылазки в питейные заведения агитировать за половое равноправие дамочек отправляли прямиком в каталажку. А в наши дни на всём Западе их внучки-феминистки одержали верх. Перевернули вверх тормашками нравы и приличия. И закон на их стороне. Гендерная тирания стократ строже былой полиции нравов, братцы. До того дошло, что в Британии министр обороны, бедолага, безропотно подал в отставку лишь только из-за того, что лет пятнадцать назад, без спросу, погладил по коленке смазливую репортёршу. Памятливой оказалась чертовка! Так что теперь мужики на Альбионе тише воды, ниже травы.

Лига беглых банкиров и картофелевод Лебедев

Швейк рассудительно заметил:

– В политике, как в карточной игре, горячность пагубна. Жил в Здеразе жестянщик Вейвода, частенько играл в «марьяж» в трактире позади «Столетнего кафе». Однажды чёрт дёрнул его предложить приятелям перекинуться в «21» по пять крейцеров. Держал банк сам Вейвода. Все проиграли, банк вырос до десятки. И тогда Вейводе пошёл такой фарт, что страшно сказать… Когда наличные кончились, уговорились играть на расписки. И чем пуще игроки входили в азарт, тем отчаянней становилась их участь. Угольщик из Здераза под конец оказался должен в банк миллион крон, а фельдшер – целых два! Кончилось всё тем, что перепуганный до смерти Вейвода отлучился будто бы по нужде. А сам успел дать наводку подвернувшемуся полицейскому на улице, что в трактире режутся в азартные игры. Когда полицейский наряд нагрянул, в банке оказалось на миллионы долговых расписок и полторы тысячи крон наличными.

– Ну чисто как в лопнувшем банке «Траст» в Москве, – нашёлся Ходоунский. – Когда ревизия из Центрального банка и следователи пришли в банк, то успели к самому шапочному разбору. В капитале «Траста» оказалась куча фальшивых векселей и всяких «мусорных» активов на многие миллиарды. Владелец банка по фамилии Булочник успел в последнюю минуту улизнуть через чёрный ход. И как в воду канул. Этот ловкач Булочник имел репутацию щедрого мецената, что должно было насторожить доверчивых вкладчиков. И теперь он ездит по заграницам и скупает замки и пентхаусы. Таких беглых банкиров в России – пруд пруди.