Литературная Газета, 6626 (№ 51-52/2017)

– Все знают, что Хабул-хан воевал с меркитами. Но он воевал не ради вражды, а только чтобы утихомирить их. Он никогда не стремился разжигать войны, а наоборот, старался гасить их, чтобы всем объединиться и зажить мирно, спокойно. Это одно. А другое: если посмотреть вокруг, то кто с кем не воевал раньше? Разве вы найдёте таких? Воевали, а потом мирились, да ещё сватались, пускали общее потомство. Потому и не нужно всё время держать вражду на сердце... Да вы на себя посмотрите, мы ведь сами этой осенью ходили с оружием на своих же сородичей – киятов, да и на Таргудая, своего соплеменника. Но разве для того мы это делали, чтобы распалить вражду между нами? Нет, только чтобы усмирить их и восстановить справедливость... А Хабул-хан часто устанавливал дружбу со старыми врагами, заключал с ними союзы, этим он и укреплял свой род. И он поймёт меня, потому что я делаю всё, чтобы укрепить нашу семью. А чтобы семья наша была крепкая, у нас все должны быть равны – чтобы в будущем не было повода для раздоров. Что это будет за семья, если одни лежали в одной зыбке, а другие – в другой? Это не годится, так у нас не будет мира. Поэтому, кто раз попал в нашу семью – даже этот меркитский Хучу – тот должен быть равным со всеми остальными. Только тогда будет у нас порядок, не будет споров и дрязг. Верно я говорю? – Тэмуджин посмотрел на Хасара.

Тот пожал плечами и промолчал. Глаза его насторожённо, как у собаки, когда она увидит что-нибудь недоступное её разуму, бегали, переходя с одного предмета на другой. Было видно, что он раздумывает над его словами.

Тэмуджин посмотрел на остальных.

– Кто хочет сказать? Гово­рите.

Братья молчали.

– Вы согласны со мной? Или против?

Хасар, как было видно, так и не придя ни к какому твёрдому решению, неуверенно проговорил:

– Ну, ты всегда сам думал за нас. Ты и решай теперь...

Тэмуджин, недовольный его ответом, спросил:

– А вы разве не должны думать вместе со мной, заботиться о будущем семьи?

Тот снова пожал плечами. Помолчав, он сказал открыто:

– Я в таких делах не понимаю. Если спросишь, как поступить с каким-нибудь врагом, я знаю, что сказать. Здесь – не знаю. Может быть, и верно говоришь, но сделаю так, как ты решишь.

Остальные сидели, отрешённо насупившись, опустив головы.

Тишину прервала мать, она решительно сказала:

– Ты наш нойон, ты будешь отцом ребёнка, значит, главное слово за тобой, а уж мы во всём тебе подчинимся. Сейчас мы решили это дело в своей семье, но по обычаю нужно согласие и других сородичей. Поэтому на обряде должны присутствовать твои дядья и двоюродные братья, чтобы в будущем никто не мог сказать, что было какое-то нарушение, а потому, мол, незаконно.

– Мы их позовём, – сказал Тэмуджин.

– Позвать-то позовём, но приедут ли они? Однажды они нас приглашали к себе, когда мы летовали в ононских горах, но ты отказался идти к ним. Как бы они не припомнили нам это.

Тэмуджин задумался. Поразмыслив, он пожал плечами:

– Ну, тогда был другой случай. Они меня не на родовой обряд приглашали, а жить с ними. А я решил жить отдельно, и они знают, почему: потому что они бросили нас, предали нашего отца. А сейчас мы их приглашаем на обряд, и они обязаны приехать. Да у них теперь и повода нет отказаться. Вот и на этой облаве мы с ними вместе были, в одном крыле, даже вместе побрызгали нашим предкам. И живём теперь мирно, рядом, хоть и не в одном курене.

– Они нарочно могут не приехать. Чтобы потом очернить тебя перед соплеменниками, обвинить, что принимаешь в свой род чужих.

Тэмуджин снова задумался. То, что говорила мать, имело резон, в будущем это могло стать каким-то пятном на их семье. Но он махнул рукой, решительно сказал:

– Ну, если так, пусть не приезжают. Дело это касается нашей семьи, как мы сейчас решили, так и будут поступать наши потомки, ни у кого не будут спрашивать. Я их приглашу, а они пусть решают, приехать или отказаться. Но одного из них, для порядка, я смогу попросить приехать.

– Кого же это? – спросила мать.

– Унгура.

Та удивлённо посмотрела на него.

– Этот-то чем лучше других? Не он ли задирал нос, когда дядья хотели отобрать наше знамя?

– Я с ним разговаривал на облавной охоте. Видно было, что он не держит вражды на меня, да и по разговору видно, что поумнел за это время. Думаю, он приедет, если позову. Ещё я приглашу Кокэчу, он знает всех наших предков. Будут ближние нукеры отца, деда Бартана, они тоже будут за нас просить, и предки нам не откажут. Вот и будет всё по закону.

– Хорошо, – мать помолчала, раздумывая, и сказала: – Тут есть ещё одна сторона, и мы должны обговорить это сейчас.

Все посмотрели на неё.

– Просто усыновить ребёнка и растить его в семье – это одно, – мать внушительно смотрела на Тэмуджина. – Но иное – укладывать его в родовой зыбке: тогда он станет наследником, наравне с другими детьми...