Литературная Газета, 6630 (№ 06/2018)

Традиции русской исторической живописи мы видим и в Музее-панораме Бородинской битвы, и в мемориале на Поклонной горе и в Музее Вооружённых сил в Москве и во многих других музеях нашей Родины.

Художник Василий Суриков не был трагической фигурой, он избежал мучительных творческих борений с самим собой, он избежал конфликтов с эпохой. Напротив, его творчество – пример удивительной цельности, внутренней гармонии художника, полного раскрытия собственного внутреннего содержания в своём творчестве. Напряжённый интерес Сурикова к русской истории, к загадке русского характера оказался в высшей степени созвучен времени. Суриков сразу, с первой же исторической картины стал любимцем публики и пользовался благосклонным вниманием двора. Он пребывал таковым до конца жизни и будет любим всегда…

Татьяна Ясникова. Суриков. М. Молодая гвардия, 2018, 455 с. 3000 экз.

Знаменитому художнику, полотна которого давно стали классикой, посвящена новая книга легендарной молодогвардейской серии.

Василий Суриков был человеком «широкой палитры» – упорным, рисковым, деловым, озорным, брутальным, сентиментальным, прижимистым, великодушным – но никогда – мелким! И это многое объясняет в его профессиональной успешности. Автор книги – сибирский искусствовед Т. Ясникова не отодвигает повседневную жизнь художника на второй план, что придаёт жизнеописанию объёмность и живость, пусть даже иные авторские мнения и воззрения весьма полемичны. Судить, считает издательство, читателю. 

Неженская хватка Галатеи

Неженская хватка Галатеи

Искусство / Искусство / Театральная площадь

Семёнова Дарья

Элиза Дулиттл – Наталья Палагушкина, Мистер Хиггинс – Игорь Костолевский (на нижнем фото)

Фото: Театр им. вл. Маяковского

Теги: искусство , театр

Элиза Дулиттл – вовсе не жертва бесчувственного профессора

Спектакль Леонида Хейфеца, поставленный как традиционная комедия, утверждает, что отсутствие у современных молодых людей чувства благодарности за внимание и новые знания куда опаснее бесцеремонности старого поколения.

Премьера Театра им. Маяковского «Пигмалион» – классика от корифея режиссуры Леонида Хейфеца. Одна из самых известных пьес остроумца Бернарда Шоу повествует о встрече бедной цветочницы (Наталья Палагушкина) с хамоватым профессором Хиггинсом (Игорь Костолевский), превратившим замарашку в элегантную леди, дабы доказать свои таланты в области фонетики. Привлекательность истории – в блестящих диалогах, юморе и занимательном сюжете. Постановщик сосредотачивается на личных качествах героев, лишь вскользь касаясь симпатии Элизы к своему творцу и учителю.

Сценограф Владимир Арефьев превращает основную сцену Маяковки в комфортабельный, хотя и не для всех, Лондон, в центре которого красуется обрамлённая красным витрина с матовыми стёклами, напоминающая одновременно традиционный автобус и не менее традиционную телефонную будку. Есть в нём и изысканная гостиная, где пьют чай английские снобы, и уютный профессорский кабинет с необыкновенным аппаратом, записывающим звуки, и даже куча коробок, скрывающая обитательницу неблагополучных кварталов продавщицу «фиялочек» мисс Дулиттл.

Первый акт спектакля сделан очень живо, второй традиционно для постановочных решений «Пигмалиона» затянут. Игорь Костолевский представляет своего героя вспыльчивым, хотя и отходчивым хамом, не умеющим вести себя в обществе, но вызывающим симпатию благодаря непосредственности и увлечённости наукой. Его матушку играет Ольга Прокофьева, много моложе своего сценического сына, но этот неожиданный кастинг остроумно обыгран: пришедший в гости Хиггинс застаёт родительницу спящей в кресле немощной старушкой, разительно преображающейся в преддверии приёмного дня. Строгая экономка миссис Пирс (Людмила Иванилова) точнейшим образом воплощает каноническое представление об английской домоправительнице.

Игровой рисунок Натальи Палагушкиной в первом акте сводится к подчёркиванию речевых особенностей её героини. Актриса не интересуется характером Элизы, увлёкшись звукоподражанием и смешным коверканием слов. Развития образа не происходит, зато случается визуальная метаморфоза: «отмытая до красоты» клуша в бесформенной одежде превращается в симпатичную девушку. Но перемена не влияет на громогласность мисс Дулиттл и её бешеную энергию: сшибая всё на своём пути, продавщица носится по сцене, издавая дикие пронзительные звуки. В такой трактовке роли новая Галатея кажется скорее дурочкой, нежели невоспитанной, но бойкой представительницей социальных низов.