Литературная Газета, 6636 (№ 12/2018)

…Как уже было сказано, лёг однажды друг в стационар. Ну как лёг: да свободно он там находился – ежевечерне, совершенно бессовестно, ходил на танцплощадку.

Там виделся со знакомыми девчонками и прямо заявлял:

– Я в больнице... – на лице изображал некое подобие чахлости, ладонь его тут же находила область печени. Даже кожей желтел. Артист!

Девушки, по природе жалостливые, заботливые, сердобольные, тут же велись на это, узнавали номер клиники и палаты. Дальше встречались другие, и с ними происходил примерно такой же печальный разговор. С разницей лишь в том, что свидания назначались в разное время. И приходили. Гостинцы таскали. Они ведь народ такой: стипендию получают такую же и не подрабатывают, а без копейки не остаются.

Навещал и друг, но с ношей намного скромнее. По правде говоря, лишь с единственной бутылкой газировки. Больной понимал. А что ему не понимать, когда сыт, когда простодушные девчонки, видевшие его каждый вечер на танцах, совсем не хворого, а ровным счётом наоборот, совершенно не брали в счёт сие обстоятельство и приносили много чего, вплоть до супов с мясом и пельменей.

Да нравился он им, вот что! Вроде и не красавец особо, но цеплять сердца без лишнего старания, между прочим, как-то самопроизвольно – видимо, оптимистическое отцовское наследство проявлялось, умел и мог.

Арслангужин бутылки с газировкой помогал опустошать и сам.

И сколько было таких случаев, когда всё делили честно. Кроме девушек, это уже – принципиально.

Нет сейчас того друга, давно нет. Пропал. После института уехал к себе, в маленький городок. Женился. Арслангужин, к тому времени уже тоже не один, гуляли и на его свадьбе.

Занялись мелким предпринимательством. Когда приезжал в столицу, останавливался у Арслангужина. Уже совсем не употреблял, ни капли. Хоть и не был конченым пропойцей, внезапно бросил. Как дошедший до последней черты и какой-то высшей силой возвращённый назад алкоголик.

Так и казалось, что что-то случилось с ним. И глаза сейчас не такие. Алчные, что ли… Будто жаждет получить, насильно вырвать у судьбы сковороду с настоящими бриллиантами. Серьёзный какой-то был сейчас, даже зло­вещий...

Несколько раз, так, по мелочи, совершали совместные сделки. В последний раз позвонил и сказал, что весь товар реализует сам, а попутные расходы покроет из суммы, полагающейся Арслангужину.

– Хорошо, – согласился тот. Так было и ему проще.

Через неделю товарищ привёз деньги. Хотел их прямо в машине передать, но хозяин уговорил зайти в квартиру – хоть чаю попить.

За столом гость вёл себя неспокойно. Вертелся, как мальчишка, торопящийся играть, а мама заставляет кушать ненавистную кашу. Всё время смотрел на часы на пейджере – средстве связи, который могли позволить себе тогда лишь обеспеченные люди.

Деньги отдавал заметно дрожащими руками. Их было намного меньше, чем ожидалось. Начал сбивчиво объяснять причину. Хозяин не стал требовать каких-то бумаг в подтверждение, даже не успел об этом подумать – тот ретировался. Ушёл, пряча глаза.

Да всё бы ничего, но Арслангужину потом, спустя примерно полгода, совершенно случайно, попались счета, про которые говорил друг, где в расходах цифры стояли раза в три меньше, чем те, которые он озвучил. Получилось даже не пополам, как было совсем недавно, в студенческое время.

Вот так и потерялся. Без вести пропал, можно сказать.

Слышал, конечно, Арслангужин, что он живёт там же, в своём родном городке, магазины держит, но, сколько там был, пешком прогуливался, никогда его не встречал. При желании найти по нынешним временам – раз плюнуть, но считал это делом неправильным, не хотел выглядеть мелочным.

А ведь простил его давно Арслангужин. Обида в самом начале была, которая усугубилась в результате обнаруженной документальной информации, но время потихоньку затянуло рану. Мог, конечно, друг и правду сказать: что деньги позарез нужны на развитие, потом отдал бы. Нет, так тоже не беда. Зато не скрывался бы, а смотрел на товарища прямо.

Когда воспоминания дошли до этого места, мягко постучали в дверь.

– Да, открыто! – хозяин палаты с сочувствием глянул на холодильник, и впрямь уже какой-то надутый, как переевший после работы на даче у преподавателя студент. Тот дёрнулся и стих, будто тяжело вздохнул от мысли об очередном неминуемом уплотнении – понял и он: снова пришли с толстыми пакетами.

Арслангужину захотелось, чтобы за дверью стоял тот его товарищ – именно тогдашний, оставшийся в юности, бескорыстный. Со сковородой дешёвой слипшейся вермишели, но обязательно – в томатном соусе из простой стеклянной банки.

Прошёл бы в палату, поставил сковороду на стол. Искренне, добродушно, щедро улыбаясь, сказал бы:

– Подплывай, друг, здоровье твоё поправлять будем!.. 

В ладу с собою – живи заботой

В ладу с собою – живи заботойВыпуск 16

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Башкортостана

Теги: Поэзия Башкортостана

Фаниль Буляков