Литературная мастерская

Я пишу это и чувствую: у меня горят щеки. Вероятно, это похоже на то, что испытывает женщина, когда впервые услышит в себе пульс нового — еще крошечного, слепого человечка. Это я и одновременно — не я. И долгие месяцы надо будет питать его своим соком, своей кровью, а потом — с болью оторвать его от себя и положить к ногам Единого Государства.

Но я готов, так же, как и каждый, — или почти каждый из нас. Я готов.

(Евгений Замятин, «Мы»)

Упражнение 2

Попробуйте вспомнить какую-то вещь (желательно из  раннего периода своей жизни), которая вам нравилась или пугала вас и которой вы хотели обладать. Хорошо известный пример: многие, наверно, читали трогательный рассказ, который советские воспитатели сделали из огромного романа Виктора Гюго «Отверженные», вырезав оттуда кусочек про маленькую сироту Козетту. Важное место там занимает отношение Козетты к кукле, которая выставлена в окне деревенской лавки. Эта кукла абсолютно недостижима для Козетты, из милости живущей у чужих людей. В какой-то момент случается чудо: приходит странный незнакомый пожилой человек, покупает эту роскошную куклу, дарит ее замарашке Козетте — и для той перестает существовать весь остальной мир. Была ли у вас в детстве вещь, которая поглощала вас до такой степени? В тексте обязательно должно найтись место для внешнего облика этой вещи (размер, цвет, назначение, происхождение), для вашего отношения к ней и для описания ее дальнейшей судьбы: долго ли она была с вами? Где она сейчас? Попробуйте уложиться в 2000 знаков. Получилось? Если нет, то проследите, за счет чего разрастался текст, — возможно, это даже важнее, чем основная тема задания.

Упражнение 3

Попробуйте вечером фиксировать все, что произошло с вами за день, деля записанное на две части: внешние события и внутренние ощущения. Делайте это хотя бы четыре-пять дней. От чего зависит объем записи: от количества событий или от количества ощущений? Легко ли одно отделяется от другого? Становятся ли ваши записи длиннее ото дня ко дню? Если да, то за счет чего? Попробуйте увидеть в них хотя бы один сюжет для нон-фикшн (эссе, лонгрида, серии очерков): например, поездка на работу, манеры людей в общественном транспорте, надписи на футболках или рюкзаках и т. п.

Упражнение 4

Составьте список из десяти человек, повлиявших на ход вашей жизни. Расположите их в порядке убывания (или возрастания) значимости. Выберите одного и напишите о том, как именно он на вас повлиял. Держите в уме «трехтактовую схему»: что было — что произошло — что стало. Ограничьтесь объемом в 2000–2500 знаков. Когда закончите, покажите текст кому-то, кто тоже знает этого человека. Совпадут ли ваши оценки?

ЭССЕ

Александр Генис,

писатель, эссеист и литературовед

Пепельница

Чехов оглядел стол, взял в руки первую попавшуюся на глаза вещь (это оказалась пепельница), поставил ее передо мною и сказал: «Хотите, завтра будет рассказ, заглавие — ”Пепельница“».

В. Г. Короленко

1

Возможно, во мне говорит цеховой интерес, но чем дальше мы продвигаемся в XXI век, тем меньше мне верится, что беллетристика его переживет. Во всяком случае, в том виде, в котором мы к ней привыкли, когда еще верили, что вымышленный герой знает больше автора. Собственно, так оно и было, когда наши любимые писатели делили истину на родственников и однополчан — как Достоевский в «Братьях Карамазовых», а Дюма в «Трех мушкетерах». Не то чтобы эта тактика себя изжила, она, как я не устаю твердить, просто перебралась в емкий и экономный жанр сериала. Гениальные, как «Декалог» Кесьлевского, душераздирающие, как теледрамы Денниса Поттера, или увлекательные, как головоломки Пуаро, они добротно выполняют функции романов. При этом я отдаю себе отчет, насколько безответственно предсказывать будущее, особенно — литературное. Если бы мы заключали пари на похоронах Пушкина, все бы ставили на то, что на смену погасшему солнцу русской поэзии придет другое, еще ярче. Вместо этого на небосводе показалась луна по имени Гоголь, и русская словесность пошла кривыми дорожками вплоть до «Пхенца» Синявского, от которого я все это впервые услышал.