Литературно-художественный альманах «Дружба», № 3

— Поздновато вы спохватились! — отвечал Сергей, захлопывая за собой входную дверь на улицу. Его возмущал этот семнадцатилетний балбес, которого мать, словно маленького, заставляла идти в гимназию. На месте Петеньки он каждое утро не шел, а летел бы на уроки!

«Неужели так и не удастся поступить в Технологический?» — с тревогой думал Сергей.

На общеобразовательных курсах, куда он отправился на другой же день после своего устройства на работу, к его большому огорчению, не оказалось свободной вакансии.

— Подайте на всякий случай прошение, — сказал ему делопроизводитель, унылый человек средних лет. — Мало ли какой выйдет случай: может, кто из курсистов уедет или помрет. — Писать прошение нужно вот по такой форме, на имя его превосходительства.

Делопроизводитель протянул Сергею чье-то прошение и лист чистой бумаги.

— Поразборчивей пишите!

Присев на край стула, Сергей написал четким почерком:

«Его превосходительству

Господину Томскому Губернатору

Проживающего в г. Томске

мещанина г. Уржума Вятской губ.

Сергея Мироновича Кострикова

ПРОШЕНИЕ

Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство выдать

мне свидетельство о политической благонадежности для поступления на

Томские общеобразовательные курсы.

Октябрь 15 дня 1904 г.

Сергей Миронович Костриков

Жительство имею в 4 уч. г. Томска по Кондратьевской ул. д. № 7.».

— Наведывайтесь, — сказал на прощание делопроизводитель и положил прошение Сергея в толстую картонную папку. — Ваше сорок восьмое будет-с.

Огорченный возвращался Сергей из канцелярии к себе на Кондратьевскую. «Вот тебе и аттестат зрелости!»

А навстречу, как нарочно, шли студенты-технологи в черных шинелях с синими кантами, с бархатными наплечниками, на которых блестели выпуклые вензеля из трех букв: «ТТИ».

Они шли группами, по два, по три человека, оживленно разговаривая о лекциях и о профессорах. Может, не каждому из них сегодня придется пообедать, а многие побегут в другой конец города давать уроки. Но всё-таки они счастливцы, они учатся!

Начинало смеркаться. В соборе звонили к вечерне. На Думском мосту, с обелисками, украшенными золочеными двуглавыми орлами, Сергея обогнала рота. Солдаты шли в баню, у каждого подмышкой торчал сверток с бельем, а кое у кого — и березовый веник. Солдаты пели во всё горло знакомую ему еще по Уржуму песню.

На морозном воздухе из их раскрытых ртов клубами валил пар. За солдатами бежали мальчишки, стараясь попасть в ногу.

На углу Благовещенского переулка Сергей увидел инвалида в серой затрепанной шинели. Он стоял, опираясь на костыли, и глядел исподлобья на проходившую роту. На его бледном бородатом лице было выражение какой-то затаенной печали и в то же время гордости, словно он хотел крикнуть: «Эх, дружки мои служивые!»

Когда Сергей поровнялся с инвалидом, тот тихонько кашлянул:

— Не найдется ли у вас папиросочки, господин студент?

Сергей вытащил из кармана купленную им, по просьбе Никонова, коробку «Трезвона» и, раскрыв ее, протянул солдату.

— Премного благодарствую! — козырнул солдат, бережно взяв папиросу двумя пальцами. Затем он снял мохнатую папаху и, спрятав в нее папиросу, снова нахлобучил папаху на глаза.

— Ну, пошли наши солдатушки-ребятушки в баню. Попарьтесь, милые, всласть! Скоро, небось, отправят. А там уж!.. — инвалид, не договорив, покосился на Сергея. «Хоть и студент и папироской угостил, а кто его знает?!»

Но, посмотрев на Сергея, инвалид почувствовал к нему доверие. Его расположило юношеское открытое лицо с небольшими мягкими, не иначе, как специально отпущенными, для солидности, усиками.

«Видать, на медные деньги учится», — посочувствовал инвалид, заметив изрядно поношенную ватную куртку Сергея со светлыми пуговицами и синими кантами и старую выцветшую форменную фуражку.

— Это что ж, новобранцы пошли? — спросил Сергей о роте. И его манера во время разговора глядеть в глаза прямо собеседнику тоже понравилась инвалиду.

— Ошиблись вы малость, господин студент, — ответил инвалид с доброжелательной улыбкой, — не новобранцы это. Те совсем молодые, вроде вас, а этим не меньше, как лет под тридцать будет. По призыву они…

— Какие рослые и здоровые! Точно на подбор.

— Да, крепкий народ, — сказал инвалид и поглядел вслед солдатам. — Эх, господин студент, — вздохнул он. — Я полгода тому назад тоже был молодец хоть куда! А вон как меня японцы-то отделали! — он снова вздохнул и покосился на свою пустую штанину.

— Где же вас ранили?