Вообще, в тургеневском рассказе мы видим большую, чем у Пушкина, эмоциональную наполненность ритмического движения и более определенное разграничение, размежевание ритмических планов, и при этом разноплановость с гораздо большей последовательностью и ясностью, чем у Гоголя, охвачена единством повествовательного монолога и введена в столь же единые рамки сюжетного развития. Формируется определенный тип повествования, со строгой урегулированностью различных композиционно-речевых единиц и этапов развертывания сюжета, их разграниченностью, выде-ленностью и вместе с тем отчетливой объединенностыо единством повествовательного тона – личностным единством повествователя. Единство это, конечно же, таит в себе богатое разнообразие, рассказчики могут быть разнородными, но принцип такого объединения остается в силе. Сюжетно-со-бытийное развитие охвачено и пронизано лиризмом единого повествовательного тона, но, в свою очередь, лиризм здесь ни на йоту не отступает от сюжетного движения и только в нем осуществляется. Единство повествовательного тона полностью охватило сюжет, но и полностью в нем уместилось, так что, пользуясь словами Писарева, «все… прочувствовано до последней строки; чувство это… согревает объективный рассказ, вместо того чтобы выражаться в лирических отступлениях» 50
. Этому единому повествовательному тону соответствуют четко выраженные объединяющие ритмико-синтаксиче-ские признаки: доминирующий тип окончаний, отчетливая ритмико-синтак-сическая расчлененность, внутренняя симметрия и объединение сравнительно простых конструкций, а также единые принципы ритмического варьирования, при помощи которого закрепляется эмоциональное движение в процессе развертывания сюжета.При всей локальности повествовательного мира, о которой говорилось выше, и связанной с этим относительности ритмико-композиционной гармонии в тургеневском повествовании гармонию эту никак не следует недооценивать. Осуществленный Тургеневым синтез субъектно-речевого единства и объектно-речевого многообразия имел значение очень важной повествовательной нормы, определившей достигнутый уровень развития художественной прозы. Влияние этих достижений выходило за рамки художественной речи и обогащало литературный язык в целом. «То, что в эпоху Тургенева было новой формой сказового художественного построения, – писал В . В . Виноградов, – потом стало нормой письменной литературной речи» 51
. Ориентация на эту повествовательную норму необходимо предполагала, конечно, и ее будущие смещения.Примечания
1.
2.
3. См. об этом подробнее в моей работе «Проблемы целостного анализа художественной прозы» (Донецк, 1973).
4.
5. При рассмотрении произведений Карамзина, Марлинского, Лермонтова и Гоголя использую некоторые материалы выполненных под моим руководством кандидатской диссертации Д. И. Гелюх о ритмике прозы Марлинского и Лермонтова, работы Е. Н Орлова о ритмике прозы Гоголя и дипломного сочинения В. М. Авцена о прозе Карамзина.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.