Литературные майораты

Въ это время я только что пріѣхалъ въ Бельгію, куда долженъ былъ удалиться потому, что за сочиненіе «О правдѣ въ революціи и въ церкви^{2*}" меня приговорили къ трехлѣтнему тюремному заключенію. Такимъ образомъ г. де Ламартинъ плохо рекомендовалъ меня Бельгіи и предостерегалъ конгрессъ противъ моихъ софизмовъ. Г. де Ламартинъ бралъ на себя совершенно напрасный трудъ. Я не былъ на конгрессѣ, меня туда не приглашали. Все участіе мое въ этомъ дѣлѣ проявилось только въ статьѣ, помѣщонной мною въ одномъ небольшомъ еженедѣльномъ журналѣ, который въ то время былъ мало распространенъ, вслѣдствіе чего и статья моя прочтена была не многими. Никто на конгрессѣ не повторилъ моихъ доводовъ, никто даже не произнесъ моего имени, и тѣмъ не менѣе конгрессъ, единодушно стоявшій за собственность, отвергъ безсрочность литературной привилегіи.

Проигравши дѣло на брюссельскомъ конгрессѣ, литературная собственность однако не признала себя побѣжденною, а рѣшилась во что-бы то ни стало взять свое. Съ этою цѣлью явилось множество различныхъ сочиненій, къ числу которыхъ относятся: 1.) Изслѣдованія о литературной собственности^{3*} гг. Лабуле, отца и сына (1858 г.); 2.) Объ интеллектуальной собственности^{4*}, соч. гг. Фредерика Пасси, Виктора Модеста, П. Пальотте, съ предисловіемъ г. Жюля Симона (1859 г.). Мы уже видѣли на сколько удалась г. де Ламартину попытка предостеречь противъ моихъ софизмовъ брюссельскій конгрессъ. Гг. Фредерикъ Пасси, Викторъ Модестъ и П. Пальотте, не смѣя затрогивать почтенныхъ членовъ брюссельскаго конгресса, въ свою очередь напали на того же несчастнаго софиста, котораго и начали бичевать, какъ безотвѣтнаго холопа. Когда мнѣ будетъ время посмѣяться, то я представлю публикѣ Интеллектуальную собственность, метафизически доказанную господиномъ Фредерикомъ Пасси, за которою будетъ слѣдовать Абсолютная Юриспруденція г. Виктора Модеста и Путешествіе на островъ Робинзонъ г. П. Пальотте, комедія въ трехъ дѣйствіяхъ, въ прозѣ, съ прологомъ г. Жюля Симона. Въ настоящую минуту мнѣ достаточно будетъ сказать, что учоныя сочиненія гг. Лабуле, отца и сына и гг. Фредерика Пасси, Виктора Модеста и П. Пальотте, послѣднее контрасигнированное Жюлемъ Симономъ, имѣли столько же вліянія на антверпенскій конгрессъ 1861 года, (на которомъ я также не присутствовалъ), сколько авторитетъ г. де Ламартина на брюссельскій конгрессъ 1858 года.

Наконецъ литературная собственность въ кассаціонномъ порядкѣ обратилась къ самой императорской власти. Журналы заговорили о третьемъ конгрессѣ въ Парижѣ. Созваніе такого конгресса было бы совершенно логично. Вопросъ о литературной собственности существенно отличается своею космополитичностью, такъ какъ серьозное разрѣшеніе его невозможно, если оно не будетъ принято всѣми государствами. Конгрессу слѣдовало противупоставить конгрессъ же, брюссельскій и антверпенскій помѣстные соборы слѣдовало призвать на вселенскій соборъ въ Парижѣ. Два первые конгресса, подъ вліяніемъ бельгійской атмосферы, сбились съ истиннаго пути; третій, собравшись на свободной землѣ, не смущаемый предразсудками, возстановитъ нарушенную справедливость. Франціи, какъ странѣ нѣкогда конституціонной, представительной и парламентарной, прилично было торжественно и всесторонне обсудить, если нужно, въ тридцати засѣданіяхъ то, на что брюссельскій и антверпенскій конгрессы употребили три засѣданія.

Тѣмъ не менѣе, французы предпочли прибѣгнутъ къ простѣйшимъ формамъ императорскаго порядка, какъ къ представляющимъ болѣе ручательствъ за справедливость. Для разрѣшенія этого вопроса государственный министръ г. Валевскій учредилъ особую коммиссію. Коммиссія, разсуждавшая при закрытыхъ дверяхъ, написала уже докладъ, государственный совѣтъ составитъ проэктъ, а законодательный корпусъ вотируетъ новый законъ. Я сначала было надѣялся, что поразмысливши хорошенько объ этомъ предметѣ и министръ и коммиссія откажутся отъ своего проэкта; но надежда моя не осуществилась^{5}. Полновѣсныя возраженія, которыя представлялись защитникамъ литературной монополіи противною стороною не пошли въ прокъ. Каста литераторовъ, самозванныхъ преемниковъ Вольтера, Руссо, д’Аламбера и Дидро рѣшилась побороть самый принципъ революціи. Вѣроятно надѣются, что когда Франція выскажетъ свое мнѣніе, то къ нему присоединятся всѣ націи. Развѣ мы не истинные истолкователи свободы, равенства, собственности; развѣ мы не выступаемъ съ барабаннымъ боемъ подъ знаменемъ революціи? Совершивши подобный подвигъ, мы — эманципируемъ интеллигенцію человѣчества, какъ выражался г. де Ламартинъ въ 1841 году.