Литературные тайны Петербурга. Писатели, судьбы, книги

Когда писатель вернулся в Россию, то в своих романах, повестях и рассказах – «Соборяне», «Запечатленный ангел», «Очарованный странник», «Леди Макбет Мценского уезда» и т. д. стал уже изображать «другую Россию». Лесков создал целый «иконостас» святых и праведников, людей с мятущейся и тонкой душой, занятых поисками Бога и вечной истины. Волшебник слова и непревзойденный рассказчик, Лесков показывает пеструю галерею образов русских людей, благодаря которой его потом стали ставить в один ряд с Толстым, Тургеневым и Гоголем, называть самым национальным писателем России.

Иван Флягин в его «Очарованном страннике», например, – настоящий былинный русский богатырь, в образе которого писатель показал нравственную и физическую силу русского человека, его душевную щедрость, любовь к родине.

«Мне за народ помереть очень хочется», – говорит в итоге своих странствий Иван, в котором воплотились основные черты национального русского характера. Разве не эту же мысль повторил много лет спустя в «Белом солнце пустыни» кинематографический, даже внешне так похожий на него, таможенник Верещагин: «Мне за державу обидно»?

Лесков вовсе не был «этнографическим писателем», каким его почему-то называют некоторые критики. Как и Достоевский, показывая подрывную, разрушительную роль революционеров-нигилистов, называя их «мошенниками от нигилизма», разоблачая их, в то время как «прогрессивная общественность» ими восторгалась, Лесков пророчески предсказал трагическое будущее России. Первым это понял Лев Толстой, назвав Лескова «писателем будущего». «Читая его, чувствуешь Русь!» – восторгался он.

Как в России чистили ружья

Однако про эти пророчества Лескова сегодня мало кто, кроме литературных критиков, помнит. Ирония судьбы в том, что больше всего известно и популярно до сих пор его небольшое шутливое произведение о Левше, «подковавшем блоху», которому сам автор не придавал особого значения – именно его постоянно переиздают, ставят по нему фильмы, фразы из него сделались поговорками. А ведь когда «Левша» появился в печати, то подвергся сокрушительной критике с обеих сторон. Либералы и демократы обвинили Лескова в национализме, а сторонники власти сочли чрезмерно мрачным изображение жизни русского народа.

Поначалу этот сказ печатался с предисловием автора (потом писатель сам его снял). В нем Лесков объяснял, что в произведении на самом деле «изображается борьба наших мастеров с английскими мастерами, из которой наши вышли победоносно и англичан совершенно посрамили и унизили. Здесь же выясняется некая секретная причина военных неудач в Крыму…». Как известно, в Крымской кампании Россия потерпела поражение от англо-французских войск. Но какое отношение эта реальная война имеет к выдуманному автором сказу о подкованной блохе?

Оказывается, самое непосредственное. Вспомним, что перед смертью Левша попросил передать царю вызнанный им в Англии секрет о том, что англичане кирпичом, как у нас, ружейные стволы не чистят, поскольку от того ружья стреляют потом хуже. Но совет мастера императору не передали.

«А доведи они эти слова в свое время до государя – в Крыму в войне с неприятелем совсем бы иной оборот был», – делает вывод Лесков. И действительно, одной из причин поражения русских войск в Крымской кампании стали серьезные недостатки нашего стрелкового оружия.

Современный Левша

А потому шуточный сказ о Левше приобретает совсем иной смысл – военно-патриотический и вполне конкретный. Уж если русские мастера сумели переплюнуть англичан, подковав блоху, то и ружья бы они могли делать нисколько не хуже. Что и доказал много лет спустя другой выходец из народа – знаменитый Михаил Калашников. Он, наш современный Левша, смастерил такой автомат, лучше которого во всем мире до сих пор не могут создать. Единственным человеком, который верил в такие необыкновенные таланты русских мастеров-оружейников еще задолго до рождения Михаила Калашникова, был русский писатель Николай Лесков.

И, пожалуй, самую справедливую оценку ему дал Максим Горький: «Как художник слова Н.С. Лесков вполне достоин встать рядом с такими творцами литературы русской, каковы Л. Толстой, Гоголь, Тургенев, Гончаров. Талант Лескова силою и красотой своей немногим уступает таланту любого из названных творцов священного писания о русской земле, а широтою охвата явлений жизни, глубиною понимания бытовых загадок её, тонким знанием великорусского языка он нередко превышает названных предшественников и соратников своих».

«Шепот, робкое дыханье…»