Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Эта личная расположенность могла усиливаться чувством кальвинистской солидарности. Вскоре по прибытии в Ним Фаварже сходил послушать проповедь «в пустыне» Поля Рабо, самого авторитетного из всех лидеров гугенотской диаспоры. К тому времени, как Фаварже приехал в Южную Францию, протестантов преследовать перестали, но в их сообществе была жива память о тех зверствах, которые им пришлось пережить после отмены Нантского эдикта в 1685 году, когда они были лишены всех гражданских прав, что, в свою очередь, привело к восстанию камизаров и к гражданской войне 1702–1715 годов. Когда гонения возобновились, между 1745 и 1753 годами, Рабо вынужден был скрываться, поскольку речь шла о жизни и смерти. Один из ключевых пайщиков STN, Фредерик-Самюэль Остервальд, знал его лично, и Рабо, так же как и его сын, Жан-Поль Рабо де Сент-Этьен, который в 1789 году станет весьма заметной фигурой в Национальной ассамблее, обещали Фаварже поспособствовать продаже выпущенных STN Библий, а также снабдили его дополнительным списком адресов гугенотских священников, обитавших в местах, где ему еще предстояло побывать: эти люди при случае могли оказать ему помощь и привлечь покупателей.

В первом же заказе, который мы встречаем в письмах Года, значатся 105 экземпляров Библии – то есть кальвинистской Библии, дополненной комментарием Жана-Фредерика Остервальда (родственника Фредерика-Самюэля): во Франции эта книга была запрещена. Везти ее через Лион было слишком рискованно, и Год предложил STN использовать сухопутный маршрут на Турин, а затем на Ниццу и Марсель, где у него был заслуживавший доверия агент. Не смущаясь возросшими ценами, он вскоре заказал еще сто Библий и к ним большую подборку разнообразных светских книг, среди которых особо выделил «Философскую и политическую историю европейских установлений и торговли в обеих Индиях» Рейналя. Он написал, что эта книга продается очень хорошо. И если STN взялось бы напечатать ее пиратское издание, он бы взял пятьдесят экземпляров. Этой возможностью «Общество» не воспользовалось (тем самым совершив, как выяснилось позже, одну из своих самых серьезных ошибок), поэтому Год пополнил книжные запасы у более предприимчивого лионского пирата. Пять месяцев спустя STN, неспособное самостоятельно удовлетворить спрос других своих клиентов на это издание, начало регулярно получать по обмену крупные партии «Философской истории» уже от него самого.

Год, ничуть не колеблясь, заказывал по пятьдесят, а то и по сто экземпляров одной и той же книги, если полагал, что продажи будут хорошими. Подобными оборотами могли похвастаться очень немногие из числа провинциальных книготорговцев, – и его предприятие продолжало расширяться на всем протяжении 1770‐х годов. Согласно одному из тогдашних источников, его годовой оборот доходил до 600 000 ливров147. Предприятие было семейное: фирма «Год, отец и сын» в 1773 году была реорганизована в «Год, отец, сын и А. Год», а в 1774‐м в «Год, отец, сын и Ко». Продолжая придерживаться в деловой переписке анонимного nous, «мы», Год-отец (Мишель) сообщал между делом некоторые детали личного характера. В письме от 18 октября 1774 года он упомянул о недавней женитьбе своего сына Жака, а в письме от 22 августа 1781 года сослался на «Сана, нашего шурина» – то есть на Николя-Этьена Сана, крупнейшего тулузского книготорговца, с которым он кооперировался при заказе книг. В других письмах встречаются упоминания о покупке нового дома и обустройстве нового склада. От этих писем веет атмосферой преуспеяния, хотя после 1775 года и начинаются постоянные жалобы на общее состояние экономики.