Литературоведческий журнал №37 / 2015

Но вместе с тем поэзия сродни философии или представляет собой философию под покрывалом («est enim poetria quaedam philosophia velata»). Поэтому настоящий поэт должен знать все науки, хотя и не в полноте, но по крайней мере в основах («verus poeta debet scire omnes scientias, non quidem plene, sed saltem terminos omnium scientiarum»). И здесь Бенвенуто приводит необычный аргумент: и Аристотель, и Гораций в своих поэтиках уподобляли поэзию живописи, а разве может быть хорошим художник, который не знает хоть что-нибудь обо всем («Unde merito Aristoteles, et Horatius in sua poetria assimilat poeticam picturae; sicut enim non potest esse bonus pictor qui non noverit de omnibus rebus aliquid»)91?

Бенвенуто существенное внимание уделяет риторическому и стилистическому аспектам поэмы не только потому, что жанр комментария требовал разъяснения фигур и тропов, но и вследствие теоретического убеждения, что внешняя форма должна подобать предмету. «И здесь следует заметить, что выражения должны соответствовать предмету, о котором идет речь (sermones debent convenire materiae de qua agitur), и слова подбираются так, чтобы они выражали то, что помыслено (verba sunt inventa ad exprimendum conceptum mentis)»92. Так, комментируя использование грубой лексики в описании Таис Афинской (Ад, 18, 130–132)93, он указывает, что оно вполне оправдано, так как речь идет о блуднице. «Она была столь прекрасна и разукрашена при жизни, а теперь в аду столь же уродлива, оборвана и грязна. И поэтому поэт не мог бы выразиться лучше, учитывая то, о ком он говорит, поскольку речи должны иметь форму, соответствующую предмету (sermones sunt formandi secundum subiectam materiam»)94.

Но при всем внимании Бенвенуто к внешней форме он подчеркивает, что поэзия – нечто большее, чем риторика. Об этом свидетельствует знаменитое сравнение Данте и Петрарки: «Во времена расцвета Данте появился новейший поэт Петрарка, который воистину был красноречивее его (fuit copiosior in dicendo). Но, несомненно, сколь Петрарка был лучшим ритором (maior orator), чем Данте, столь же Данте был лучшим поэтом (maior poeta), чем тот, что легко понять из этой святой поэмы (sacro poemate)»95. И во многих других аспектах для Бенвенуто Данте превосходит других авторов. Он подражает Вергилию в описании загробного мира, но уже в первой части «Комедии» выходит за границы того, что сказал его учитель и все прочие поэты96. Подобно тому как Аристотель превзошел Платона, а Гомер Пронапида, так и Данте превзошел Вергилия97. В целом «не было никогда поэта (без всякого исключения), который обладал столь высокой фантазией, и знал или мог найти столь благородные предметы, в [рассказах о] которых так изящно изложил сведения о людских делах и божественных добродетелях, и о нравах, и обо всех почти деяниях человеческих и обо всем, что можно увидеть в мире»98. В подражание самому Данте, назвавшему св. Франциска солнцем, Бенвенуто называет поэта «ярчайшим светом италийским» (fulgentissimus splendor Italicus), «Солнцем, которое осветило наше время, протекавшее во тьме незнания поэтических искусств (Solem, qui modernis temporibus illuxit ambulantibus in tenebra ignorantiae poeticae facultatis), а Флоренцию – Востоком, открывшим нам это ярчайшее Солнце (praeclarissimum Solem)»99.

* * *

История ранней дантовской экзегезы развивается от попыток ввести автора «Комедии» в круг auctores до осознания его ключевой роли в зарождении итальянской (возрождении италийской) поэзии. Аллегорическая экзегеза становится все более глубокой и развернутой, комментаторы, следуя идеям «Послания к Кан Гранде», переходят от расшифровки простых иносказаний к построению многослойных аллегорических конструкций. Они начинают осознавать теоретические сложности, возникающие при аллегорическом прочтении поэтического текста, и даже пытаются их разрешить тем или иным способом. Одновременно все больший интерес вызывают поэтологические темы. Если поначалу поэма воспринимается в первую очередь как источник доктринальной или научной мудрости, то к концу века ее считают образцом непревзойденной поэзии. Автор из мудреца или знатока наук и теологии перерождается в величайшего поэта всех времен.

К вопросу о жанре «Новой жизни» Данте

А.В. Топорова

Аннотация

В статье рассматривается проблема жанровой принадлежности «Новой жизни» Данте Алигьери. Анализ структуры текста, «идеологических» установок его автора, стремящегося представить свой текст как значимый, стоящий в одном ряду с сочинениями латинских auctoritas, а также существующего литературного контекста, позволяет отнести «Новую жизнь» к распространенному в Средние века жанру комментария (самокомментария как его разновидности).

Ключевые слова: средневековая литература, Данте Алигьери, «Новая жизнь», поэтика жанра, комментарий.

Toporova A.V. To the problem of the genre of Dante Alighieri's La Vita Nuova