Литерный А. Спектакль в императорском поезде

Стена вокзальная, часы. По перрону слоняются солдатские тени, а также тени в платках и длинных юбках. Среди первых — солдат в фуражке с гармонью и солдат в папахе. Под часами, прислоняясь к столбу, стоит особа в платке и длинной юбке, лузгает семечки и сплёвывает шелуху на перрон. Это, конечно, Катя (Катька, Катерина). Лузгая, напевает что-то невнятное.

Катя.

Все вагончики зелёны,
А последний — синенькой.
Ой, не в этом ли вагоне
Укатил мой миленькой…

Тьфу, горькая попалась. (Увидела солдата.) Эх, гармонь, гармонь, гармонь, золотые клавиши…

Солдат в фуражке.

Эх, играй, моя гармошка,
На двенадцать клавишей.
Отдохну теперь немножко,
Откормил на фронте вшей.

Здравия желаю, барышня. Я вижу, вы что-то скучаете? Может, желаете с солдатом познакомиться?

Катя. Ничего я не скучаю, так, стою тут. А вы солдат с фронта?

Солдат в фуражке. Как же! Семьсот третьего пехотного полка. Под немца ходил и под австрийца. А лучше вас ничего не видал.

Катя. Что вы глупости говорите. А вы на аэроплане летали?

Солдат в фуражке. На аэроплане… А семечек не позволите? На аэроплане, нет, не летал, врать не буду. А газами был отравленный и огнемётную струю видел.

Катя. Скажите, как интересно.

Солдат в фуражке. Интереснее некуда. Только вам не пожелаю. (Некоторое время вместе грызут семечки.) Разрешите закурить?

Катя. Курите, что ж.

Солдат в фуражке (свёртывая самокрутку). Да, много чего видел. А к вам как обращаться? Розалия? Матильда?

Катя. Хи-хи. Придумаете тоже! Екатерина Алексеевна.

Солдат в фуражке (закуривает). Как императрица, значит. Так вот, Екатерина Алексеевна, много чего на фронте было. Под чемоданы попадал даже.

Катя. Это как это?

Солдат в фуражке. Это снаряды такие немец кидает — мы их чемоданами называем, потому что большие. В человека попадёт — мокрого места не останется. А вы, Катя, скажем, далеко живёте?

Катя. А вам зачем?

Солдат в папахе (подходит, выплясывая).

Эх, яблочко
Укатилось в воду!
Надоело воевать
Нашему народу!

Что, брат, хватит врать! Это он, барышня, врёт всё, вы его не слушайте.

Солдат в фуражке. А тебе чего надо? Ишь ты! Откуда взялся!

Солдат в папахе. Ладно, не сердись, братишка, шучу я, потому что мне весело. Войне конец и революция полная.

Солдат в фуражке. Конца войне что-то не видно.

Солдат в папахе. Да что уж — обратно в окопы пойдём, что ли? Не загонишь.

Катя. А генералы прикажут?

Солдат в папахе. А на штык их всех, генералов с офицерами, да с комиссарами, да с правительством.

Катя. А вы, что ли, с фронта?

Солдат в папахе. Как же, с фронта, сорок пятой роты тыща первого полка генерала Удиралова. А семечек не отсыплете ли?

Солдат в фуражке. Дезертир он.

Солдат в папахе. А ты не дезертир? Теперь нету дезертиров — все свободные люди.

Солдат в фуражке. Видал, как таких под Волочиском ударники расстреливали? Шлёпнут и дощечку прицепят: «Дезертир».

Солдат в папахе. Ничего, у самих винтовки найдутся! И на ударников!

Катя. Ой, как интересно.

Солдат в фуражке (берётся за гармонь).

Бога нет, царя не надо,
Всех начальников убьём,
Подати платить не будем,
На войну мы не пойдём.

Солдат в папахе.

Эх ты, яблочко,
Укатилося.
Кадетская власть
Провалилася!

Катя.

Эх, яблочко,
Куды котисся?
Эх, матушка,
Да замуж хочется.
Да не за штаского.
Не за военного,
А за Распутина
Благословенного!

Всё тонет во тьме и в разухабистом ритме «Яблочка». В одиноком луче света — Александр Блок.

Александр Блок. Упорный слух о сдаче Риги… На улицах возбуждение. В трамвае дамы разводят панику. Всюду говорится, что немцы придут сюда. Слышны голоса: «Всё равно голодная смерть»… Газета: прорыв рижского фронта, небывалое падение рубля и голод в Москве…