Литерный эшелон

Уже в темноте зашел в свою квартирушку, что на Васильевском острове.

Там было шумно и накурено. Оное помещение Данилин снимал вскладчину с артиллерийским подпоручиком. Номинально они прожили в одной комнате почти год, что не мешало Данилину остаться почти незнакомым с «сокамерником» — как они друг друга в шутку называли.

На полуноте замолчала гитара, присутствующие барышни напряглись, насторожились: новый парень, молодой, военный,

— О! О-о-о! Андрюха приехал!.. Штрафную пропаже!

В стакан давно немытый плеснули дрянного вина.

Андрей не отказался: с дороги хотелось пить и першило в пересохшем горле.

— Где тебя носило, дружище?

— В Туруханском крае был, Кеша.

Константин изображал радость, но та была скорее ложной: этой ночью у него были планы на эту комнату и смазливую швейку… Впрочем, что за беда: этот Данилин вполне удобный сосед: за год совместного жительства в квартире провел менее месяца. В остальное время артиллерист был хозяином целой квартиры за полцены.

Барышни приуныли: хорош кавалер, нечего сказать. Эк как его судьба не любит, куда загоняет.

Взаимно Андрею было наплевать на барышень.

— Кеша… Я, пожалуй, прилягу. Вы… Гуляйте… А я… Завтра мне на службу.

Андрей тут же стянул сапоги и прилег за ширмой.

Усталость тут же затянула его в крепкий сон.

Утром оказалось, что у дирижабля генерал оговорился неслучайно.

Пока «Скобелев» был в воздухе, Данилину присвоили звание поручика. Мало того — наградили орденом Святого Станислава самой низкой третей степени. Да и сам орден, сказать надо, в иерархии наград был самым малым. Ниже его, наверное, только медали.

Впрочем, и это ошеломило Андрея:

— За что?..

— Как сказано в статуте этого ордена: «Награждая, поощряет». Все офицеры, которые при «Ривьере» служили, получили повышения. Только немецкого шпиона лишь вы раскрыли.

Орден вручали в обстановке полуторжественной. Пили вино.

— За упокой подпоручика Данилина, — предложил Инокентьев.

Выпили не чокаясь. И тут же прозвучал тост второй:

— Поручику Данилину — наше «Ура»!

Грянуло тройное «ура» такой силы, что на бульваре с перепугу наземь свалился велосипедист.

Поднявшись, он с обидой взглянул на часового. Солдат же смерил гражданского суровым взглядом: значит так надо, раз кричат.

— …Впрочем, господа, — продолжал Инокентьев. — Скоро поручик нас покинет. Отбудет… Э-э-э… В наш филиал, к Аркадию Петровичу.

Андрей кивнул, показывая своим видом, что это если он не знал, то твердо подозревал.

Присутствующие офицеры несколько помрачнели: к Андрею они уже привыкли, а теперь, вместо него следует искать нового подпоручика.

А подпоручиков здесь не любили.

Вернулся на квартиру, сообщил своему соседу, что съезжает на этой неделе.

— Куда?.. — протер глаза Константин.

— Переводят в Анадырь, — соврал Андрей первое, что пришло в голову. — До конца месяца я заплачу…

Константин кивнул: в Анадырь так в Анадырь. И там люди живут. Впрочем, довольно неважно.

После вчерашнего болела голова, солнечный свет бил в голову словно молотом. И сосед Константину был виден как бы в тумане.

В комнате по хозяйству хлопотала вчерашняя швейка.

Та сразу заметила и погоны поручика и орден. Вчера его точно не было…

Анадырь?.. Да пусть врет, но она-то не дура. Или все же дура?.. Ведь вчера этого мальчика можно было взять голыми руками. Но лучше — другими частями тела. Тоже голыми…

Поезд на запад

Эшелон шел на запад, к Европе.

За окнами мелькали верстовые столбы и Россия. В сей местности она была совсем неприглядна: бесконечные леса, речушки под мостами, редкие станции и еще более редкие встречные.

Состав шел скоро, останавливался лишь чтоб принять уголь, воду для паровоза и пассажиров, забрать приготовленный провиант. На больших станциях старались не задерживаться.

Пассажирские вагоны Грабе велел поставить в хвост состава и теперь об этом весьма жалел. На стрелках и на стыках рельс их кидало просто безбожно. От непривычки к таким путешествиям у многих пассажиров развилась морская болезнь в той или иной степени. Порой кто-то выходил в тамбур, откуда блевал в проносящуюся мимо тайгу.

По велению Грабе выходили по двое: глядишь, кто не удержится, вывалиться из вагона. Пока кинутся искать человека — глядишь и другая губерния.

— Куда мы едем? — спрашивал у Грабе Попов.

Аркадий Петрович качал головой:

— Сам не знаю. Генерал решил не передавать новое местоположение беспроволочным телеграфом. Но оно, верно, так и лучше.

Гадание на новое место стало чуть не единственным развлечением у пассажиров. Вовсе без остановки проскочили станцию Тайга, от которой имелся поворот на тупиковую ветку к Томску. Это мало кого удивило.

Далее был Омск. Здесь пути расходились, но под крайне малым углом, и пассажиры таращились в окна, пытаясь прочесть названия станций. Наконец кому-то уже в сумерках удалось прочесть: «Ишимъ». Все с удовлетворением выдохнули: поезд шел будто бы в направлении Санкт-Петербурга.

Но радость оказалось недолгой: уже утром оказалось, что солнце встает почти точно справа. По всему выходило, что эшелон в Екатеринбурге направили к Челябинску.