Литерный эшелон

— Письмо скорее слоговое, положу все же, что фонетическое. Имеется корень, дополнительные элементы начертания, верно являются постфиксами и префиксами. Впрочем, встречаются трансфиксы. Они изменяют начертание корней.

— Это все, что можете сказать?..

— В общем да…

— Негусто…

— А вы хотели, чтоб я по пяти страницам восстановил историю этого народа?..

— Была такая смутная надежда…

— Ну уж простите, что разочаровал…

Клетчатый кивнул: пустое. Он объехал много городов, многие ученые видали эти фотографии, и результат был таким же, ежели не хуже.

— Ежели вам интересно, я все же могу изложить свои гипотезы. У меня, знаете ли, есть своя теория, я ее называю теорией первоназваний. — предложил профессор.

— Никогда о такой не слышал.

— Я о ней пока не писал. Заключается она в том, что человек называя вещи шел от простого к сложному. Для первых вещей вполне хватало двух-трех звуков: «папа», «мама», «я», «вода», «да», «нет». В некоторых языках вода и вовсе один звук — «о». Человек рос, вещи вокруг него усложнялись, и приходилось применять слова все длиннее, сложнее… К примеру «мундир», «фонетика»… На базе старых слов создавали новые: вот «власти» — «властитель»… Приходилось составлять слова составные: «паровоз» и прочее…

— А «человек» — довольно сложное слово?..

— Ну да. Только вот «люди» — очень короткое. А, скажем, в китайском «человек» — один из простейших иероглифов, начертание упрощалось…

— «Воздух»? Казалось бы чего ближе?..

— С воздухом сложнее. Он не осязаем. И чтоб понять, что он вовсе существует, нужны опыты сложные.

— И вы на основе своей теории можете расшифровать запись?..

— Предположить что тут написано…

— Ну, валяйте!..

Профессор вытянул листок, стал пояснять:

— Вот смотрите… Я бы предположил, что вот этот знак обозначает все же человека. Вот этот, условно назовем это префиксом, усложняет до невозможности простой знак. Он должен обозначать что-то простое. Землю, воду, огонь… Но последний бы я исключил, думаю он должен иметь иное более «тревожное» начертание. Этот простой я видел на других надписях, здесь он искажен префиксом, направленным против иероглифа названный мною «человек». Думаю вода или земля как-то изменена и теперь представляет для человека опасность… Человеку предложено уже модифицировать себя не то применением щита, не то стены. Хотя это могут быть какие-то иные защитные приспособления. Хотя я не пойму, как вода или земля может стать опасной?.. Вы не знаете?

Клетчатый знал. Надпись на фотографии за номером пять срисовали с водопровода инопланетной силовой установки. Вода была радиоактивной, и глоток воды уверенно убивал мышь вне зависимости от ее размеров…

Но профессор этого не мог знать…

Клетчатый задумался, потом попросил:

— Соблаговолите вернуть фотографии…

Виктор Иванович подчинился.

— Вы, надеюсь, не снимали копий? Не перефотографировали их?..

— Нет… — с сожалением ответил Стригун.

Про себя он уже начал сожалеть о своей недогадливости. Действительно стоило бы все же перефотографировать.

— Я, как видите, я не спрашиваю вас про заметки. Вы их наверняка делали, и вероятно, не помните даже где они разбросаны. Это совершенно не важно. А вот полный комплект негативов где-то в стороне стал бы для нас опасен. Я намерен сделать вам предложение… А вы бы не хотели поехать к нам?..

— Куда? На нефтяные промыслы?.. Конечно матерьял интересный, я, вероятно, поеду к вам в августе — у меня будут каникулы…

— Через неделю.

— Чего?..

— Через неделю к нам пойдет эшелон из Петербурга. Вам будет выделено купе.

— Но у меня научная работа! Место на кафедре!

— Я вам несколько солгал из соображений государственной безопасности. Я не геолог. Я работаю на государство. И государство весьма заинтересовано, чтоб расшифровать эти надписи. Если вас интересует финансовая сторона или карьерный вопрос — обижены вы не будете. Проект курирует лично Председатель Совета Министров.

— Это так неожиданно…

— Я бы дал вам время подумать, но времени как раз-то у меня нет. Подумайте, какие у вас перспективы открываются как у основоположника новой науки.

— Вы всех так соблазняете?

— Признаться — да. Мне это посоветовал наш научный глава экспедиции.

— А кто он?..

— Узнаете в свое время.

Поскольку приличия требовали раздумий на такое предложение, мужчины помолчали.

— У вас много материалов? — спросил профессор.

Клетчатый кивнул.

— А арицы?..

— Вы совершенно правы. Арийцы тут совершенно ни при чем.

— А кто причем, вы знаете?

Клетчатый кивнул еще раз.

Ссоры в семье

— Я несколько обеспокоен пропажами вашего кавалера…

Почти за полгода супружеской жизни Аленки, профессор, кажется, ни разу не назвал Андрея супругом или мужем дочери. Только: кавалером, ухажером, и только в присутствии Данилина — по имени-отчеству.

Алена устало отложила книгу, едва заметно коснулась живота.

Ответила:

— Вы же знаете Андрея. Он постоянно в командировках.

— Меня-то это и беспокоит. Я уж не знаю, как он там в командировках время коротает. У меня есть моя дочь… Все дело в том, что у меня будет важная командировка. На месяц я уеду в этнографическую экспедицию… Кто будет за тобой следить?..