Литерный поезд генералиссимуса

– А что это за важные гости такие прибыли, что людей из собственного дома выставили?

– Даже не знаю, что и сказать… Подъехали к дому на четырех легковых автомобилях, а еще полный автобус каких-то железнодорожников. Наверное, со всей округи их понасобирали…

– Странно все это. Наверное, кто-то из высокого начальства остановился, – предположил Свиридов.

– Не знаю, что и сказать тебе, старший лейтенант, – понизил голос безрукий, – а только соседка моя говорит, что будто бы самого Сталина у нас на огороде видела.

– Бабе, может, и привиделось, да и вообще, сколько похожих людей на свете.

– Похожих-то много, а вот ты послушай… Я тут подошел к помощнику машиниста, Егору, мы с ним давние приятели. Спрашиваю его, кого это вы привезли? Вроде бы и не военные, все в гражданском, а выправка, как у строевиков. Да и ходят все строем, будто бы на учениях. Так он от меня шарахнулся как черт от ладана, не спрашивай, говорит, меня об этом… Ладно, забудьте, братишки, – проговорил безрукий, – что-то я лишнего наговорил.

– А ты где живешь-то, браток? – бесхитростно спросил Свиридов. – Загляну как-нибудь в гости с белоголовкой. Посидим… Мне тут с родины сытный харч прислали, как-то негоже одному давиться. Уж лучше его на закусь с хорошим человеком оставить.

– На закусь, говоришь, – безрукий призадумался. – А что, мысль дельная. Запоминай: улица Строителей, семнадцать.

– Добро!

Красноармейцы, сидевшие за соседним столиком, уже ушли. Их место заняла бригада путейцев, плотно расположившись вокруг столика. Переговаривались негромко, отчего-то опасливо озираясь по сторонам. Михаил Свиридов невольно прислушался к их разговору и понял, что они говорили о Сталине.

Очередь, каких-то пятнадцать минут назад куцая, теперь значительно удлинилась, и ее хвост плотно скрутился в углу павильона. Без очереди никто не лез. Все с пониманием. Лишь фронтовиков уважительно пропускали вперед.

– Послушай, друг, – неожиданно встрепенулся безрукий, обратившись к молчавшему Храпову, – а что это у тебя за медаль такая особенная?

Пиво было допито. Оставалось самую малость на дне, уже значительно потеплевшую и оттого невкусную. Храпов отставил кружку в сторону, слегка стукнув о поверхность стола, и отвечал:

– Ты, братец, я смотрю, совсем опьянел. Не надо так… Тебе еще с матушкой жилье искать.

– Оставь, – произнес безрукий. – Не о том сейчас разговор. Про медаль я спрашиваю.

Алексей Храпов пожал плечами:

– Медаль «За боевые заслуги». Слыхал о такой?

– У меня у самого такая медаль есть… точнее, была, – сказал инвалид, горячась. – Только я ее вместе с рукой потерял. А вот твоя какая-то не такая.

– Что значит не такая? – подивился Храпов. – Не сам же я ее отливал да на грудь себе вешал. Может, тебе документы на нее показать?

– А может, и показать? – неожиданно громко сказал безрукий, привлекая к себе внимание. Парень значительно опьянел.

На них начинали уже поглядывать, разговор принимал острый характер.

– Что-то я тебя не понимаю.

Алексей Храпов держался спокойно, вот только ладони, стукнувшие кружку об стол, выдавали внутреннее напряжение.

– А вот ты послушай… Медаль «За боевые заслуги» должна быть серебряной, а вот у тебя она только серебряной краской покрыта, а под ней, похоже, латунь. Чего это они для тебя серебро-то пожалели?

– Послушай, браток, – тихим миролюбивым голосом заговорил Свиридов, стараясь не привлекать к себе внимания. – Ну чего ты к парню-то привязался? Ты на него посмотри, видишь, как он расстроился. Всем серебряную дали, а ему почему-то латунную. Какую дали, такую и взял.

– И то верно, – примирительно произнес безрукий сосед. – Ты уж не серчай на меня, братишка. Это у меня все с фронта, контузия… Когда немного приму, так из меня все это прет!

– Ладно, – отмахнулся Храпов. – Чего там не бывает, да еще между своими.

Старший лейтенант Свиридов посмотрел на часы.

– Ох ты! Время-то как поджимает. Нам еще в комендатуре нужно отметиться. Не хватало, чтобы из-за собственной глупости в штрафной роте оказаться. Почапаем мы, как ты, говоришь, тебя зовут?

– Яков.

– А меня Иваном. Держи краба, – протянул Свиридов ладонь. Яков неловко протянул покалеченную руку. – Мы с тобой еще и за победу выпьем.

Вышли из душного павильона на прохладный воздух.

– Не беги, – попридержал Свиридов за локоть Храпова, невольно ускорившего шаг. – Ничего не произошло. Ты боец Красной армии, направляешься в запасной полк на переформирование, держись спокойно и достойно, как положено фронтовику. Сейчас сворачиваем за тот дом, – кивнул Свиридов на каркас четырехэтажного дома, разрушенного авиабомбой. В основании до первого этажа груда кирпичей, через которые кто-то проделал узкую тропинку, – не иначе как пробивал вход в подвал. Подошли поближе, так оно и есть: вниз пошли расчищенные ступени, дальше дверь, неожиданно приоткрывшаяся, и Свиридов увидел сморщенное старушечье лицо, подсматривающее за ним через небольшую щель. Внутри него невольно все передернуло – настоящая баба-яга!