Lithium

Он кивнул на девушку. Она переступила с ноги на ногу. Чуть не упала, схватилась за рукав бандита.

– На рейве медляка не бывает, – сказал Миша.

Бандит вынул из кармана пиджака пистолет. Переложил из одной руки в другую.

– По натуре, не бывает?

– Ладно, Юра, что ты к нему доебался? – сказала девушка. – Под медляк можно и в «Метелице» потанцевать.

Она посмотрела на Мишу.

– А ты лучше больше хауса играй, ясно? А то у тебя один джангл. На хуй он нам нужен, ясно? Хаус играй!

– Ты заебись понял, что она сказала? – Бандит спрятал пистолет в карман. – Хаус, да?

* * *

Чиллаут был устроен на балконе над бассейном. Кафельные плитки застелили старыми коврами. Сверху набросали диванных подушек.

Трек закончился. Я услышал разговор сидящих рядом теток лет по тридцать пять.

– Галя, тебя уже вштырило? Меня пока что-то нет. Может, нам херовую «кислоту» продали, как думаешь? А если это вообще отрава?

– Не может быть. Толик – он нормальный. Я его давно знаю.

Миша врубил новый трек.

Вбежали несколько омоновцев. Один подбежал к пульту. Музыка остановилась. Омоновец заорал в микрофон:

– Все, на хуй, на пол! Обыск на наркотики.

Два омоновца вбежали на балкон.

Оля и я послушно легли на спину. Ложась, я увидел, как омоновец дал возмущавшейся тетке оплеуху.

Наркотиков у нас с Олей, конечно, не нашли. Выпустили вместе с основной толпой.

– Охуенно! – сказал чувак позади нас. – Такой и должна быть настоящая рейв-пати. Съесть кислоту, поплясать, а потом чтобы ОМОН приехал, но до нас не доебешься, мы уже все съели.

30

Оля

В первый день работы Женя, совладелец лейбла, вводил меня в курс дела. Это он со мной общался, когда я пришла в первый раз. Женина должность называлась «Директор по артистам», а его партнер, Антон, был «Директором по дистрибуции». Кроме них на фирме работала секретарша Наташа. Но сейчас мы были в офисе вдвоем с Женей.

– Бухгалтер и юрист у нас приходящие, – сказал он. – Дизайнер работает дома, фрилансер. Так что, пока нам этого офиса хватает. Хотя, конечно, хотелось бы постепенно расширяться.

Я выглянула в окно. На другой стороне переулка стоял такой же старый двухэтажный дом с трещинами на фасаде.

– Мы с Антоном начинали на «Горбушке», сначала просто продавцами, потом свою точку сделали, ездили за «компактами» в Болгарию. Но надо же куда-то двигаться. Вот и затеяли лейбл. Пока у нас два артиста подписанных – Святослав Ефимов и Ирина Соловьева. «Ветераны советской эстрады». Подписали договоры на весь их бэк-каталог. Конечно, они «вторая лига», но, условно, Пугачеву или Ротару мы бы просто не потянули, там авансы огромные. Да и люди такого уровня давно уже подписаны. А с этими договорились практически без аванса, за процент от продажи – все их альбомы.

Женя взял со своего стола пачку Camel и зажигалку.

– Куришь?

Я кивнула.

– Официально здесь курят в конце коридора, но неофициально можно и здесь. Когда нет Наташи. Она не курит и дым не переносит. По крайней мере, так говорит.

Я взяла сигарету. Женя прикурил мне и себе, приоткрыл окно.

– У Ефимова уже три года никаких концертов, никаких пластинок, – сказал он. – Жена давно ушла, он продал питерскую квартиру. Он из Питера, как и ты. Проедает и пропивает эти деньги. Сейчас мы его хоть на «ящик» протолкнем, на радио. Люди от сорока и старше помнят его хорошо. При «совке» на «ящике» артистов было мало, и тех, кто там был, их уже не забудут, даже если это «вторая лига». Ему уже начали, опять же, благодаря нам, поступать предложения. Выступить на дне рождения какого-нибудь бизнесмена, на корпоративном празднике. Мы здесь ни на что не претендуем, никакой комиссии не снимаем: пусть зарабатывает.

Женя затянулся, стряхнул пепел за окно.

– Соловьевой в следующем году полтинник, выглядит на тридцать пять, голос тот же, что и двадцать лет назад. Но при этом тоже оказалась никому не нужной, все про нее забыли. Плюс нимфоманка, и про это многим известно. Ушлые молодые ребята капитально ее обобрали: распродала все свои бриллианты. Мы, когда начали с ней работать, всех их отфутболили. Теперь три раза в неделю к ней приезжает мальчик по вызову, из проверенной конторы. Все финансовые взаимоотношения – между нами и конторой. Естественно, в счет гонорара Иры.

Я смотрела в окно на машины на улице, на редких прохожих, на парня, раздающего листовки, как я сама раздавала еще вчера.

– Я понимаю, что ты сейчас про нас думаешь, – сказал Женя. – Завели разговор про Питер, про «Аквариум», а выпускают полное говно, самый отстой. Да, Ефимов – отстой, и Соловьева – отстой. Но надо же с чего-то начинать? Конечно, мы хотим выпускать молодые, крутые, интересные группы. Я сам слушаю «Нирвану», слушаю Rage Against the Machine – знаешь таких ребят?

– Знаю, конечно.