Устав от однообразной картинки потолка, сколоченного из узких тонких дощечек, называемых знатоками строительно-воровского дела "вагонкой", я повернулся со спины на бок и почувствовал, как легко ссыпается струйками песок с моих кроссовок на диван. Я подумал, что, собственно, короток тот момент, который отделяет первичную мысль от действия, вызванного ею. В этом философском контексте как раз необходимо было совершить действие и, взглянув на часы и убедившись, что время уже девять, я лениво приподнялся на скрипучем диване и отпил еще один чудесный и прохладный глоток из бутылки.
-- Какое загадочное число девять, -- подумал я внезапно, -- в нем есть что-то таинственно располагающее. -- Девятка всегда казалась мне цифрою, стоящей как бы в самом начале временных координат и всякий старт очередного праздника был связан по моему представлению именно с этой цифрой.
Дверь, обитая "вагонкой" и покрытая сверху темнокоричневым составом под названием "Пенотекс", который, как утверждали злые языки, был дорог и украден у одного из самых главных и окончательно обросших золотыми цепями сельских авторитетов, распахнулась, и в комнате стали появляться первые люди. По сложившейся годами традиции я подавал им правую руку для крепкого рукопожатия (как будто этот обряд вносил в наши дружеские отношения что-то положительно новое). Левая моя рука была занята бутылкой, из которой я продолжал медленно отпивать, это занятие приносило, пожалуй, наибольшее наслаждение в данный момент, если не считать прослушивание циничного диктора радио, продолжавшего подсчитывать количество жертв борьбы за безопасность дорожного движения. "Водитель "девятки", находясь в нетрезвом состоянии, не справился с управлением и сбил нетрезвого пешехода, мочившегося в неположенном месте", -- с радостью сообщило радио и внезапно переключилось, ибо кто-то из вновь пришедших рванул к приемнику и резким поворотом настраивающего колесика поспешил сменить программу.
-- Забавное словосочетание "водитель девятки", -- подумал я. Впрочем, мне ли спорить с тем, как часто совершенно неожиданно и без всяких предварительных объяснений сбивает с ног "девятка". С этой мыслью я допил последний сладостный глоток, отдающий слабым привкусом мальтозного сиропа и поставил вторую пустую бутылку на столик рядом с диваном. "Пиво сварено для вас!" -торжествующе сообщила мне коричнево-золотая этикетка. И веселая подпись некоего человека с фамилией Балтиков или Болтиков рядом с этим утверждением доказывала мне всем своим размашисто самодовольным видом, что уж на этот раз точно все будет отлично.