Неожиданно стена немного накренилась вовнутрь, и она придержала ее рукой. Ей снова послышался детский голосок Ханне, полный обиды: «Ненавижу твои мерзкие романы».
— Ответь мне на один вопрос, — попросила она.
— Хорошо.
Его пальцы скользили по ее длинным волосам, от чего возникло мимолетное ощущение, что ее лицо меняется и становится старым и сморщенным, как у Сёрена за пыточной решеткой.
— Между тобой и Ханне что-нибудь было? — пугливо спросила она. — Я всего лишь хочу знать правду.
По-прежнему пропуская ее волосы меж пальцев, он ответил спокойно, почти равнодушно.
— Правда — она, Лизе, немного досаждает. Как заусенец. Ты знаешь хоть кого-то, кто извлек из правды пользу?
— Нет.
Неожиданно правда стала для нее совершенно безразличной и второстепенной. В ее восприимчивом сознании потянулись длинные предложения. Утром она начнет писать и заботиться о детях. Кроме того, безумно важно научиться печь белый хлеб. А те, кто желает тревожиться о целом мире, смогут делать это и дальше.
Герт выключил свет, и она с довольным вздохом прижалась к нему теснее.
— Интересно, куда подалась Гитте? — сонно произнесла она.
— Кажется, в кибуц, — ответил он, — она ведь постоянно об этом твердила.
— Да, — только и ответила Лизе, подумав, что знала это из зарешеточных разговоров. Насколько она помнила, Гитте раньше никогда не упоминала об этом до того, как она не попала в больницу. Что же было настоящим и ненастоящим в этом мире? Нет ли болезни в том, что люди готовы заботиться только о себе? Весь этот хаос голосов, лиц и воспоминаний — люди отваживались только на то, чтобы те по каплям просачивались наружу, и никогда не знали, удастся ли их снова поймать.
— Завтра я снова начну писать, — сказала она.
Но он уже спал.
Над книгой работали
Перевод
Редакторка:
Корректорки:
Верстка:
Дизайн обложки:
Техническая редакторка:
Издательница: