Лица в воде

Ничего. Это был просто День спорта, очередной промежуточный финиш марафонского забега, который начался за недели до этого и от которого пациентов, становившихся неуправляемыми, одного за другим, отстраняли, перемещая в парк, или во двор, или в «грязный» зал, или в одиночку; в то время как главная медсестра Гласс и старшая медсестра Бридж стояли на обочине трассы, построенной из беспокойства и волнения, и подгоняли нас своими криками: «Никакого тебе Дня спорта, если будешь себя так вести. Следи за своим поведением, иначе праздник будет для всех, кроме тебя».

В выходные, предшествовавшие назначенному дню, на лужайке перед главным входом в больницу размечали территорию, где будут возводить храм: белые линии, шесты для прыжков, песочницы, красно-белые флаги, дерзко хлопающие на ветру; во время прогулки в воскресенье мы увидели, как группы пациентов-мужчин готовились к основным категориям соревнований: прыжкам с шестом, прыжкам в мешке, или разминались, бегали на месте, высоко поднимая колени. Они были похожи на мальчишек, которые выходят на поле до или после большой игры и надеются, что толпа наблюдает и за их подвигами, только сейчас они подражали не взрослым героям, а самим себе, замыкая круг своего одиночества.

Смотрите! Тучи на небе для нас не беда, готовы сразиться везде и всегда!

В понедельник мы надели праздничную одежду, которая выглядела неуместно на людях, собиравшихся принять участие в спортивных состязаниях, однако согласно больничным правилам все пациенты, посещающие мероприятия, проводящиеся перед входом в больницу, должны были быть «пристойно» одеты, так как иногда на нас приходили поглазеть деревенские жители, а во второй день соревнований для местных детей в школах делали наполовину свободный день и организовывали специальную программу состязаний по бегу – с последующими угощениями и газировкой.

Мы стояли в мятой, пропахшей потом одежде и смотрели, как санитар в элегантном черном костюме с брюками без манжет, как у полицейских, выстраивает обитателей первого отделения в очередь, и некоторые из нас тоже вызвались посоревноваться: чем больше времени ты провел в лечебнице, тем охотнее участвовал в празднествах, которые у непосвященных, каким было большинство в четвертом отделении и в отделении для выздоравливающих, вызывали лишь смущение и неловкость, так что мало кого из них можно было убедить прыгать в мешках и связывать ноги платками с какими-то мужчинами, чтобы бегать наперегонки на трех ногах. Как и на танцах, им было непонятно, из-за чего столько шуму.

Но мы, выходцы из второго отделения и вечные пациенты первого, жили в состоянии непрекращающейся битвы, и потому становились друг другу ближе, несмотря на то, что существовали в отгороженных, запираемых на ключ мирах, как будто внутри стеклянных шаров с искусственной метелью, и, сами не осознавая того, с благодарностью принимали любые радости: не беспокоились, что бежать нужно будет в платье из тафты, заправленном в штаны, и не стеснялись дважды подойти за мороженым, солгав, что нас «пропустили» во время первой раздачи. Кто-то объявил по громкоговорителю: «Бег без препятствий: женщины!» Мое сердце заколотилось от волнения, потому что после дежурного обмена любезностями («Ты же неплохо бегаешь, Истина. Не хочешь поучаствовать?» – «Нет, не очень». – «Почему нет? Давай, поборись за честь отделения!» – «Ну хорошо») я знала, что поспешу на старт и, когда прозвучит выстрел, выскочу на дорожку, отделенную белыми полосами от соседних, и буду бежать изо всех сил, несмотря на дующий в лицо ветер, пытающийся помешать моему продвижению, и буду чувствовать, что стою на месте, потому что земля, точно мокрый песок, будет странными кусками убегать назад из-под ног.

Иногда я первой срывала финишную ленту и спешила, запыхавшись и гордясь собой, уверенная, что все мной восхищаются, к санитару, который давал мне карточку, на которой было напечатано красным шрифтом «ПЕРВОЕ МЕСТО»; вместе с другими победителями, одновременно тараторившими, ронявшими вразнобой слова, мы заходили внутрь шатра, хлопавшего полотнищем на ветру, пропахшего опилками, где на столах были выставлены призы. У всех на виду, довольные, мы сдавали наши карточки. Эрик, как один из надежных пациентов (и каким-то образом естественный обитатель маленьких палаток, предлагающих сомнительной надежности аттракционы, которые окружают, словно почти белые полотняные горы, ярмарочную площадь передвижного шоу), стоял за одним из столов и выдавал призы.

«Я смотрел, – сказал он, передавая мне капроновые чулки, награду за первое место. – Побежишь со мной трехногую гонку?»

«Нет, – ответила я сдержанно. – Я уже Теду обещала».