Лицедеи

Сидя рядом с матерью в садовом кресле, Гарри положил руки на колени, сцепил пальцы, наклонился и заглянул матери в лицо.

— Мама, что ты тут шептала?

— Разве я шептала? — Грета разглядывала пришитые кружева, растянув их на ладони. — Прежде чем выбросить какую-нибудь вещь, мы с тетей Эдит выдергивали завязки, шнурки, срезали пуговицы, потом вырезали не слишком изношенные куски и пускали на тряпки.

— Про тетю Эдит мы все знаем. Ты шептала о чем-то другом.

— Да, про нее мы как-то уже разговаривали.

— Я не стал бы настаивать, но я не сомневаюсь, что тебе хочется с кем-то поговорить.

— Когда тебе хочется с кем-то поговорить, разве ты непременно приходишь ко мне?

— Нет.

— А я необязательно обращаюсь к тебе.

— Реже всего ко мне или к кому-нибудь из нас.

— Ах, вы же все время куда-то мчитесь. У вас так мало времени.

— У нас найдется время. У меня найдется время. Ты сама держишь нас… меня… да, всех нас… держишь на расстоянии.

— Ах, слишком поздно об этом говорить, — Гретой вдруг овладело нетерпение, — мне уже поздно менять привычки.

— Ну, тогда прости. — Гарри разжал пальцы и откинулся в кресле. — Ты знаешь о неприятностях Теда?

— Ах уж этот Тед с его неприятностями.

— Мама, Рози просила тебя позвонить сегодня или завтра.

— Конечно, конечно, — с сочувствием сказала Грета. — Бедная Рози. Я позвоню.

— Звони два раза: три звонка, потом еще три. Перед уходом я напишу в телефонной книжке.

— Ты разговариваешь со мной, будто я выжила из ума.

— У тебя столько забот. Такие записки очень помогают. Когда появились новые качели?

— Вчера. Сидди с Гаем повесили их как раз перед тем, как Джек почувствовал себя плохо. — Грета снова расправила кружева, внимательно их оглядела, потом покачала головой и опустила подбородок. — Сильвия, возможно, получит весьма значительную сумму. Она твердо решила вернуться в Рим?

— Да, — коротко ответил Гарри.

Грета улыбнулась, глядя на кружева.

— Вот видишь, стена между нами — это иногда совсем неплохо. Что ж, так или иначе, дорогой, Сильвии уже поздновато иметь детей. И в любом случае она не из тех женщин, которые к этому стремятся.

Гарри засмеялся.

— По-моему, ты права. Голос у тебя сейчас гораздо лучше, чем по телефону.

— Голос бывает лучше, бывает хуже. Ты из-за этого приехал? Из-за того, как я говорила по телефону?

— Отчасти, мама.

— Что ж, спасибо, Гарри. Как видишь, сейчас все в порядке. Не сочти меня неблагодарной, но мне нужен покой, я не хочу, чтобы меня тревожили.

— Сильвия имеет право…

— Конечно, — согласилась Грета с той же поспешностью, с какой привыкла уступать притязаниям Молли. — Вы ведь с ней не сиамские близнецы. Сильвия вполне может приехать одна.

— Она не нарушает твоего покоя?

— Это я в состоянии вынести, — сухо ответила Грета. — Поезда ходят достаточно часто. Пусть приезжает когда хочет. Хотя она ничего не может сделать. Ничего. Сегодня прекрасная погода. Поскольку она уже выполнила свой долг, почему бы тебе не поехать с ней куда-нибудь?

Гарри встал, положил руку на плечо матери. Когда он наклонился и поцеловал ее в щеку, Грета опустила шитье на колени и, на мгновение потеряв власть над собой, схватила его руку в свои.

— Прости, родной, — проговорила она.

— Ну что ты, — мягко ответил Гарри. — Пойду спрошу Сильвию, что она собирается делать.

В холле Гарри вырвал из блокнота страницу, заполненную Гретиными геометрическими узорами, и написал, как звонить Розамонде. Дверь в комнату Джека была полуоткрыта, Гарри постучал и вошел.

Увидав, что Сильвия стоит на коленях, засунув руку под платяной шкаф, Гарри поспешил к ней и только искоса взглянул на кровать. Джек Корнок лежал на смятых простынях, одна его рука свисала с края постели. Услышав шаги Гарри, Сильвия повернула к нему пылающее, мокрое от слез лицо и с трудом поднялась на ноги, сжимая в пальцах одну жемчужину. Она вынула из кармана оборванную нитку бус и, держа жемчуг в сложенных ковшиком ладонях, растерянно смотрела на Гарри.

— Ты подобрала все жемчужины? — тихонько спросил Гарри.

— По-моему, да.

— Где Сидди?

— В саду перед домом. Я сказала, что он может выйти, — Сильвия едва заметно улыбнулась. — Запах…

Гарри подошел к кровати, расправил простыни, положил руку Джека на одеяло и попытался нащупать пульс.

— Он был в сознании, когда сорвал бусы? — тихонько спросил Гарри.

— Вряд ли, — неуверенно ответила Сильвия и добавила ни с того ни с сего: — Он открыл глаза. Он открыл глаза…

— Лучше попросить Сидди вернуться.

Сильвия кивнула. Пока они шли к двери, она сказала:

— Он принял меня за Грету, когда открыл глаза.

— Почему ты так думаешь?

— Однажды я видела, как он смотрел на Грету такими же глазами.

За дверью Гарри остановился, задержал Сильвию и взял ее сложенные ковшиком руки в свои.

— Я боялся, что случится что-нибудь такое.

— Боялся за мать?

— Да.

— А она боится?

— Не этого. Думаю, что этого она не боится. Она осторожна, ничего больше. Очень осторожна.

— Грете все равно придется поместить его в больницу.

— Конечно.