Лицедеи

Гарри и Сильвия посидели с Гретой еще минут десять, старательно поддерживая бессмысленный разговор, но когда Гарри сказал, что хорошо бы перевезти Джека в больницу, Грета в очередной раз оторвала нитку и пробормотала, что в этом нет никакой необходимости.

— Я пригласила опытную сиделку, — сообщила она.

Вдевая нитку в иголку, Грета подняла голову, и Гарри одновременно с Сильвией увидел у нее на шее синяк, закрытый прежде воротником.

— Зачем, собственно, нужна сиделка? — сердито спросил Гарри.

В это время в дверь позвонили, и через минуту Гарри впустил в дом плотного молодого мужчину с курчавыми рыжими волосами и курчавой рыжей бородой, которого никто никогда даже в страшном сне не принял бы за сиделку. Мягким, ласковым голосом мужчина сообщил, что его зовут Бенджамин Томас или просто Бен.

Гарри и Сильвия доехали до Карин-гей Чейз и пошли к морю по одной из узких тропинок, протоптанных на высоком плоскогорье среди жалкого низкорослого кустарника. Сильвия вспомнила, как приходила сюда когда-то со школьными друзьями, они тогда казались себе высокими, смелыми и могущественными, а потому дурачились, кричали и пели. Сегодня она хмурилась и сердилась, хотя не знала, на кого обратить свой гнев. Сначала они с Гарри беспорядочно обменивались впечатлениями о Грете и Джеке, но потом Гарри ушел вперед.

Постепенно настроение Гарри переменилось, он улыбался и кивал, а это означало, что ему здесь нравится. Тогда заулыбалась и Сильвия. Низкий кустарник уже не казался ей таким жалким. Под худосочными, покрытыми паутиной листьями росло много цветов, таких крохотных, что Сильвии приходилось садиться на корточки, чтобы их разглядеть. Только обилие этих цветов чуть нарушало однотонность зарослей кустарника. Гарри замедлил шаг, они снова шли рядом.

— Мама шептала что-то про угол Пит и Кинг-стрит, когда мы пришли. Это она вспоминала очередь, которую выстояла, чтобы получить работу.

— В ее возрасте большинство людей охотно рассказывают о трудностях, пережитых в молодости.

— Она никогда не говорит о своих унижениях.

— Ты видишь в этом какую-то закономерность?

— Да.

Когда дорога пошла вниз, они замолчали, тишину нарушал только звук их собственных шагов. Время от времени Сильвия останавливалась полюбоваться цветами или поднимала и пристально разглядывала какой-нибудь маленький желтовато-коричневый или бледно-голубой камушек, едва заметный на грязно-белой тропинке. В узкой промоине кустарник, высоко поднимавшийся по обеим сторонам тропинки, напомнил Сильвии клумбы Ботанического сада, и она невольно сравнила щедрое изобилие сада с неприветливой упрямой порослью рядом с собой и пряный аромат цветов в саду с едва ощутимым, часто пропадавшим запахом кустарника. Если Сильвия останавливалась, Гарри тоже останавливался, но поджидал ее с отсутствующим видом. Сильвия понимала, что он все еще погружен в мысли о матери, так же как и прежде, когда бы они ни заговаривали о Грете, Гарри каждый раз надолго умолкал и уходил в себя. Они начали размышлять об отношениях между Гретой и Джеком очень несмело, еще в ту пору, когда Гарри сел за руль своей первой машины. Они размышляли об этом уже смелее, бродя по городу, лежа на пляжах, на лужайках парков. Но только четыре года назад в Лондоне Сильвия, во время длинного разговора с участием жены Гарри Маргарет, робко упомянула о своей детской враждебности к Грете. Она сделала это после того, как Гарри признался в своих враждебных чувствах к Джеку, правда, Гарри добавил, что они с Розамондой настолько вошли в роль помощников Греты и опекунов двух младших детей, что, стараясь подавать им пример доброжелательности, он почти полностью преодолел себя.