Лицедеи Гора (ЛП)

— Благодаря Тебе, — заявила она, — моё будущее в Брундизиуме обеспечено! Благодаря Тебе я поднимусь там, на недосягаемую высоту, о которой до сего времени я и мечтать боялась!

— Всё возможно, — усмехнулся я.

— Именно я победила, — сказала она. — Именно я торжествую!

А я вспоминал, как она била меня.

Она повернулась к одному из своих людей, тому, который, насколько я разобрался, очевидно, был её непосредственным подчиненным.

— Прикуйте его за шею, — приказала она.

— Мы ожидали, что Ваша проницательность не может быть обманута хитростью беглеца, — сказал Бутс, — что Вы смогли бы предположить его наглое возвращение в этот лагерь. Вот мы и схватили его, и задержали до Вашего прибытия.

— Мы благодарим Тебя, актер, — величественно произнесла она. — Не бойся. Ты не останешься без награды.

Её подчинённый тем временем разматывал цепь.

— Но, кроме того, — продолжил Бутс, — мы устроили всё, таким образом, чтобы увеличить Ваш триумф.

— Как это? — сразу же заинтересовалась она.

— Я подразумеваю, что Ваш пленник, который, как я понял, столь важен для Вас, может быть представлен драматично, талантливо, а не обыденно и предсказуемо, как ведомый на поводке домашний тарск.

— Что Ты имеешь в виду? — спросила она, уже крайне заинтересованно.

— Я представляю себе пир, — ответил Бутс, — триумфальный банкет.

— Нет, — закричал я, всем видом показывая, что собираюсь броситься на него, — нет!

— Держите его, — испуганно воскликнул Бутс, обращаясь к Чино и Лекчио, и те снова повисли на моих руках.

— Любой, мог притащить его на цепи, — заметил Бутс, успокоившись, — тот же Фламиниус, как я понимаю, сделал бы это именно так.

— Это точно, — согласилась Леди Янина.

Конечно, кому как не её было знать это, если она сама была введена Фламиниусом в город на цепи, у стремени одного из его мужчин, босиком, со связанными за спиной руками, имея из одежды только мешок, тот самый, что был её обычным предметом одежды в лагере. Должно быть, то возвращение в родной город было самым запоминающимся моментом в жизни гордой Леди Янины.

— Вы только вообразите себе, — торжественно закричал Бутс, сверкающий от восторга глазами, делая экспансивный широкий жест руками, — невероятный праздник, великолепный пир, празднование победы, триумф, самые дорогие и изысканные яства, самые роскошные развлечения, а затем, в кульминации этого большого банкета, Вы вдруг показываете на большой закрытый ящик! Вы открываете это! А внутри рабский мешок! Вы лично развязываете его! Вынимаете его обитателя, беспомощного в его цепях, и демонстрируете его толпе! Он — Ваш пленник! Ваш трофей! Вы передаёте его Вашему Убару! Это — Ваш момент триумфа!

— Да, — заворожено воскликнула она. — Да!

— Нет! — бешено завопил и задёргался я. — Никогда! Никогда! Никакого такого триумф для Тебя! Я не позволю так оскорблять меня!

Я яростно встряхнул Чино и Лекчио, и мне удалось даже сбить их с ног, но они отчаянно, как слины вцепились в мои руки. Я так и остался на месте, лишь согнувшись под весом двоих повисших на мне мужчин. Казалось, что я стал ещё ниже её, сидящей в высоком седле тарлариона. Посмотрев вверх, я заметил, что Леди Янина, торжествующе улыбалась.

— Никогда, слышишь! — крикнул я ей, но ответом мне было лишь её презрительное молчание. — Ты не посмеешь подвергнуть меня такому оскорблению. Даже не смей думать об этом.

Она улыбнулась.

— Пожалуйста, нет, — простонал я.

— Принесите сюда рабский мешок, — скомандовала Леди Янина.

16. Пиршественный Зал

— Сюда, — скомандовал я щёлкнув пальцами, и обнажённая светловолосая рабыня стремительно подбежав, опустилась передо мной на колени.

— У меня пальцы жирные, — сказал я.

— Да, Господин, — отозвалась она и, склонив голову, принялась облизывать мои протянутые к ней ладони, затем пробежалась языком между пальцами, и, не касаясь их собственными руками, тщательно и изящно, начала по очереди целовать и обсасывать мои пальцы.

Закончив, рабыня вытянула голову ко мне, и я вытер руки об её длинные светлые волосы. Женщина возбуждённо и призывно посмотрела на меня. Ошейник прекрасно смотрелся на её горле. Не выдержав, я рванул её, протащив животом прямо по низкому столу, сбрасывая на пол зазвеневшие чаши и блюда, а затем, перевернув и бросив девушку на спину на каменные плитки пола позади стола, без промедления овладел ей. Мужчины, сидевшие около меня, не обратили на это никакого внимания.

Наконец, закончив с ней, я встал на ноги. Блондинка, задыхаясь и всё ещё вздрагивая, смотрела на меня мутными глазами. Одно колено девушки было полусогнуто, ладони прижаты к полу. Ногти скребли по плиткам. Легонько пнув её, я скомандовал:

— Возвращайся к своей работе.

— Да, Господин, — ответила она, поспешно поднимаясь с исчезая с моих глаз.

— Ещё еды, — приказал я, возвратившись на своё место, — и уберите этот беспорядок!

— Да, Господин, — отозвалась голая брюнетка.

— Да, Господин! — вторила ей не менее нагая рыжеволосая.