Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая

Она первая вздрагивает, потому что обжигается моей ненавистью и яростью, и я даю ей ровно секунду, на то чтобы убраться, но она ею не воспользовалась. Полосонула своими глазищами, пряча растерянность и страх. Он пропитал каждый кусочек ее гребанной сущности, но мои тормоза уже слетели. Пох*й. Ей же хуже.

Дальше лишь отрывки, вспышки разума, удерживающего, чтобы все же не переступить, ту грань, которая для меня была лишь условной.

Я бил сильно, безжалостно, и яростно. Илья уже не сопротивлялся, бесчувственно валяясь на сырой земле, а я все никак не мог остановиться. Ревность ревела в ушах, зверь рвал изнутри, стремясь дотянуться, завладеть, подчинить и наказать. И я, наконец, впервые, с упоением его отпускаю. Первым в его лапы попадает Илья.

Я сломал ему ноги, ребра, и руку, милосердно оставил одну, чтобы хоть на толчке справляться. Я вымещал на нем свою ненависть с особым хладнокровием за то, что посмел, осмелился трогать ее своим ртом, и грязными руками. Абу не пожалел, и его участь предрешена, но не сейчас, еще чуть чуть. Он думал, что я не замечу его игры, за моей спиной. Наивный идиот. Такие вещи я чувствую кожей. Я и он. Мой зверь.

Он медленно переводит взгляд красных воспаленных глаз на нее. Вид ее опухших губ, оборвал последние нити моего сопротивления своему желанию, схватив ее за длинные распущенные волосы, потащил спотыкающуюся сучку в беседку, находящуюся в ста метрах от места моего падения.

Она что – то кричала, но мы не слышали. Единственное что имело сейчас значение, это желание, балансирующее на грани боли. Ее. Моей.

Срываю с нее халат, отшвырнув его в сторону, толкаю ее на резной стол спиной, поднимая, и с силой разводя стройные ноги в сторону. Она сопротивляется, что – то кричит, я напрягаюсь, что бы понять ее…

– Не надо…– кричит, ты же… ты только что…– накрываю ее рот ладонью, просовывая палец глубоко в рот, вынуждая сосать его.

И я смеюсь, лающим хриплым и надрывным смехом. Она, блядь, переживает, ведь я только что трахал Янку.

– Все верно, крошка,– хриплю ей в губы, умолчав о том, что с Янкой, презерватив мой верный спутник, чувствуя ее дрожь,– я только что трахал Янку, теперь твоя очередь. Ты же не просто так под дверью стояла.-

Подтягиваю ее распахнутые бедра ближе, впиваясь в нежные складки своим ртом. Ее сотрясает уже крупная дрожь, она бьется в моих руках как в припадке, а я пью ее, с наслаждением вылизываю сладость ее желания. Он фонтаном бьет мне в рот, унося разум, сотрясая все тело. В ушах яростный и нетерпеливый вой моего зверя, он подгоняет, требует… скорее, быстрее, яростнее, жестче.

И я ему не отказываю. Беру ее жадно, врываюсь в горячее податливое тепло, с удивлением ощущая ее ответный порыв, и не менее крышесносное желание. Мы в унисон стонем на всю округу, распластавшись на холодном деревянном столе посреди парка. Я с криком кончаю, но желание не проходит, чувствую ее оргазмы один за другим, яростно сокращающиеся мышцы лона, снова выбивают почву из- под ног. Жгучий коктейль, бурлящий в венах, прожигает сознание новой порцией болезненной потребности, и я переворачиваю ее на живот, подготавливаю ее для входа во вторую дырочку. Она правильно понимает, мои манипуляции, и приниматься вырываться из моих рук. Я удерживаю ее, кусая за шею, оставляя следы, и ту же зализываю. Мой язык скользит вниз по спине, и Ди снова начинает дрожать в моих руках, раскрываясь, сдаваясь на мою милость. Я осторожно вхожу в нее сзади, благо смазки достаточно. Замираю, чувствуя ее дрожь, глотая ее стоны. И мир ускользает от меня, оставляя лишь жгучее болезненное наслаждение, волнами обжигающее мой пах, расплавляя сознание.

Глава 17

Диана

Добравшись до комнаты, я ввалилась в нее, чувствуя, что моя душа навеки останется в той беседке. Скомкала ненавистный халат, и швырнула его в мусорное ведро. Оставшись обнаженной, прошла в ванную, рассматривая в зеркале в пол свое отражение. Тело сплошь в засосах и укусах, покрытое ссадинами от шершавой поверхности стола, и синяками от грубых рук Влада. Сердце предательски вздрагивало и замирало от вида этих отметин, губы опухшие, щеки пылают, а глаза лихорадочно блестят. Даже сейчас вспоминая, как он брал меня там, низ живота снова опалило тянущей сладкой болью. Перед глазами до сих пор, его лицо искаженное яростью и желанием, его широкие обнаженные плечи покрытие бронзовым загаром, золотая цепочка, блестящая тусклыми переливами на могучей шее. Я пыталась рассмотреть подвеску, но Влад словно почувствовал мой интерес, набросился на мой рот, сжигая в голодном бешеном поцелуе. Нет, он не целовал. Он сжирал, заглатывал мой язык, кусая и засасывая так глубоко, что я находилась все время на грани глубокого обморока от жгучего наслаждения.

Даже тогда когда взял меня там.

Когда я жила в дома Карима, он брал таким образом своих кукол, красочно расписывая тот день, когда он меня так же возьмет. Я тогда дрожала от страха и отвращения, мечтая чтобы этот день никогда не наступил.