Лицей 2017. Первый выпуск

Молодец, что ты все же выбралась ко мне. Даже не выпили много, становимся взрослыми. Или старыми. Забыла тебе сказать, что бросила курить. Хорошо, что и тебя отпускает. Не уверена, что тебе нужен новый человек. Впрочем, я всегда радовалась и поражалась твоей регенерации. Главное, чтобы без боли. Сама все понимаешь. Вообще, странный у нас возраст. Вроде бы еще молодость, но уже надо что-то решать.

Про финал тебе расскажу: последние две недели дописывания готовилась к другому финалу. И только на днях решила сделать его жизненным, а не актуальным. Я ж не для театра пишу. В альтернативной версии Евгеньев все же приезжает в Москву и Саша встречает его. Тут же на вокзале они садятся в какой-нибудь круглосуточный фастфуд. Чай в бумажных стаканах, торчащие из них веревки. Саша длинными пальцами связывает их — от-просто-так. Долго разговаривают. Говорит в основном Евгеньев, потому что теперь уже его очередь разговаривать. Возможно, ругаются. Чай стынет. Пытаются понять, как жить дальше, не могут придумать. Саша пытается им забронировать прямо сейчас ближайшую гостиницу через приложение в телефоне. Оказывается, что уже девять и что они проговорили больше двух часов. Вокзал полон людей с чемоданами и без. Подмосковные с измученными лицами идут мимо в город. Wi-fi тут нет, 3G плохо ловится, Саша долго возится с бронью. Евгеньев поднимает голову и смотрит через витрину в зал (кафе упирается одним своим углом прямо к входу). К рамке приближается неясная молодая женщина, встает в хвост. Когда подходит ее очередь, женщина быстро проходит сквозь рамку, та отчаянно пищит, охранник говорит спокойное — что-то вроде «сумку покажите», — и происходит взрыв. А Саша так и не оборачивается, все смотрит на Евгеньева. Так их не становится на этом свете. Может, встретятся на том и там доразберутся. Но все же пусть не встречаются вовсе. Пусть будет жизненно.

17.1

Спаситель истинный, Иисус Христос, благослови! Выйдет ух-девица на реку. Река снизу глубокая, впереди широкая, по бокам безбокая. Снимет ух-девица сеть с головы намотанную, бу́хнет в воду. Раз потащит — вытащит бутыль пластиковую. Снова бу́хнет сеть в воду. Два потащит — достанет скелет человека. В третий раз бу́хнет сеть. Три потащит — достанет щуку-рыбу. Та дышать будет, за жизнь-соломинку цепляться. Додушит ух-девица щуку-рыбу. Домой утащит. Обрежет щуке плавники-вееры, вставит в волосы. Снимет чешуйки с щуки-рыбы, хвост обрежет — по реке плыть до Колывани пустит. Сварит уху из щуки-рыбы, густую-прегустую. Принесет ух-какая ракушку в подоле. На лавку положит ракушку тинную и песчаную. Возьмёт ух-какая и ухой ее щучьей промоет. И не будет никогда ни заторов, ни болей ни у ракушки этой, ни у раба Божьего Александра. Все услышит, все различит. И кукушкины песни на берегу том, и то, что шишка в лесу еловом упала. Аминь.

Ложь-молодежь Повести-близнецы

Повесть I

Лётка, или Хвалынский справочник