Лицей 2017. Первый выпуск

Заговоры, так заведено, работают по определенным правилам. Когда зубы заговаривают, обращаются именно к мертвым. Чтобы заговорить болезни, просят святых, те болезни отстреливают, именно отстреливают, чаще всего из лука. При любовных заговорах присушивают (говорят про сушение трав в бане и прочем подобном), или разжигают страсть (используют в текстах образы огня), или вызывают тоску. Икоту негуманно перекладывают на незнакомцев, этот заговор остался в речи: «Икота-икота, перейди на Федота…» Болезни спихивают на животных и птиц, например, вот так: «У того-то пройди, у сороки заболи…» Я думаю, что эффективность заговора зависит не от следования условиям и даже не от качества текста, а от личной страсти. «Если мне хочется — сбудется», — заговаривал наш любимый классик. Но, несмотря на это все, отвечаю тут на твой вопрос: я не думаю, что тебе нужно писать любовные заговоры. Не для того я тебе посылаю этот текст. Пиши, не пиши, никого ты так не вернешь. И незачем.

16

Саша проснулась. На кухне пела посудой и пахла едой Муми-мама. Саша понадеялась, что это Евгеньев. Приподнялась, осмотрелась, оказалась в пижаме. На кровать сел Саша в фартуке, осторожно подложил жене две подушки под спину, Саша пододвинулась и облокотилась. Накатила тоска. Откуда ни возьмись появилась дымящаяся кастрюлька, оттуда же — ложка, Саша молча зачерпнул и поднес бульон к лицу жены. Саша укусила себя за губу и открыла рот. Саша аккуратно принялся кормить ее куриным супом. За меня, за себя, за папу, за маму, за дедушку, даже за человека твоего. Вчера Саша ждал поезда на «Площади революции» и заметил сидящую с книгой девушку. Среди прочих студентка отличалась неприличной женственностью. На открытой юносоветской щиколотке ее, прямо над застежкой, ползла родинка… Дефект материала или скульптор пошутил. Мимо прошла нестарая женщина с прыгающим в тоску лицом, чуть заметно дотронулась до мыса девушкиной туфли и тут же скользнула ладонью по Сашиному бедру. Дальше рукастая втиснулась в упорную толпу и скрылась за челюстями дверей. Вагоны принялись убегать, а Саша вдруг вспомнил все Сашины родинки, по которым раньше — впрочем, теперь опять — мог составить атлас: карта Москвы прямо на макушке справа, наглая жаба-бородавка на лбу слева, карие губы-усмешка на шее, два рыжих запутанных созвездия на левой лопатке, йодная посыпка на плечах, красное лицо девы над прививкой с торчащим волосом-усом, одна шоколадная капля, затекшая на дно пупка-колодца, и та самая, совсем тайная, запятая в привычке.

Саша прислонился к студентке и тоже схватил ее за туфлю, чтобы не повалиться на пол. Были родинки, куда делись? Расползлись улики-улитки, неужели правда? Саша перебежал вброд на другую сторону платформы и приехал домой. Пока мыл Сашу, одевал, укутывал — понял, что родинки тоже вернулись, но не из-за него. Суп кончился, Саша отложил кастрюлю, поднял одеяло, снял с Саши штаны с глупыми коровами и уткнулся носом. Тело Сашино шуршало, Саша слышал ее лишь вполовину, второе ухо выключил отит. Когда Саша дернулась и застыла, Саша оторвал лицо и увидел на привычке родинку. Вечером Саша проснулась. Саша спал рядом одетый. Она перелезла через ноги мужа и взяла в руки свой ноут. Открыла «ВКонтакте». Евгеньев попросил там ее дружбы.

12.5