Лицей 2020. Четвертый выпуск

«Граммеры сдали магазин. Скоростухи больше, чем на Гидре. Там — всё: шихи, клады, таблы, диски с фактурой, камень зачётный. Короче, стаффа на пятую часть».

К такой лексике полицейская академия не готовила. Лёха растерянно забродил по страницам Уголовного кодекса, хотя знал, наверное, каждую статью и каждый подпункт.

— Информацию надо проверить, — объяснил оперативник, — человек нужен.

Не сговариваясь, посмотрели на стажёра, но Степнов возразил:

— Нет, не думай даже. Я против.

— Да ладно! Самый вариант. Барыги нас каждого знают. Кто ты, где ты, на какой машине, где ночуешь, где водку пьёшь. А это — свежачок! Лёха! Ты готов?

— Готов, — ответил стажёр, — а что надо?

— В первую очередь надо переодеться. Свитер у тебя есть?

* * *

Нужный свитер Лёха не нашёл. Выбирали между кардиганом на трёх пуговицах и шерстяным пуловером с дугообразным воротником.

— В таком на работу не ходи, — усмехнулся опер, — гардероб, конечно, так себе, не очень ментовской.

Стажёр растерянно пожался, предложил на выбор несколько рубашек, но Гоша обозначил ещё раз: только свитер.

Нашли дома у Степнова. Старый, вытянутый, с затяжками, на груди — прописная буква «Д».

— Динамо! Не запалится?

— За кого болеешь, Лёха?

— За Краснодар, — гордо произнёс тот.

Пришёлся по размеру. Стажёр намекнул, что свитер неплохо бы простирнуть. Степнов напомнил, что впереди не званый ужин, а полевой выход.

— Причёска ещё. Выбритый весь. А ботинки-то… снимай!

Нашли старые «адидасы», в которых следак иногда ходил на футбол. Протёртый нос, худая подошва.

— Так, значит. Ещё раз. Ты — кто?

— Я Лёха Старый. Пришёл от Дохлого.

— Что нужно?

— Камень нужен. Камень — это гашиш.

— Пояснять не надо. Узнаешь, что ещё там. Должен быть мефедрон и химия. Особо не нагнетай. Плавно работай, естественно. Понимаешь? Оперативная работа — это искусство, это театр. А ты — актёр, вот и действуй.

— Я так-то на следователя учился, — заметил Лёха.

Не стали выяснять. Дело за малым. Всего-то нужно зайти, передать меченую купюру и получить товар. Проверочная закупка, а дальше видно будет.

Пока ехали на точку предполагаемой наркозаставы, Степнов раза три повторил, что будет рядом, припаркуется у соседнего дома. Бояться не надо, но бдительность не терять, никакого героизма. Получится — хорошо, нет — ушёл спокойно, и ладно.

— Я за тебя отвечаю, если что. С меня Калеч спросит.

— Да забей ты, Коля, — трещал оперативник, — такого пацана вырастим, в розыск его заберу.

— Заберёшь, размечтался.

Стажёр не выдал радости, что всё-таки понравился наставнику. Главное — результат. Потом будет легче. Он, скорее всего, особо не переживал. В академии рассказывали что-то похожее, про такие вот операции, и вроде бы каждый через это проходил. Обычная служебная обязанность.

Гоша сопроводил до места и скрылся. В отделе его ждал агент с какой-то важной информацией.

— Ну, сами понимаете, — оправдался и пообещал, что вечером обязательно проставится за услугу.

Степнов ещё раз провёл инструктаж. Прикинул, стоит ли, нет… но уже приехали, уже обговорили, и ладно. Махнул рукой и на выдохе бросил: «С богом!»

* * *

Минут через двадцать позвонили с городского. Степнов высокомерно обронил: «Слушаю» — и тут же потянулся к замку зажигания.

— Состояние ухудшилось, ухудшается. Приезжайте, если можете.

Он ответил — конечно, может, какой разговор. Уже надавил на педаль сцепления. Сейчас, сейчас. До десяти буквально досчитаю. После считал до пятнадцати, ещё минуту, две, три… Подъезд сыто молчал, проглотив стажёра.

«Туда и обратно, — вслух произнёс, — ничего уж, наверное, не случится». Рванул по внутреннему двору, минуя предупреждающие знаки дорожного движения, судьбы, предчувствия.

Отец, сколько помнил Степнов, всегда готовился к смерти. Умру молодым, не доживу до сорока. Когда отметил пятьдесят, решил, что будет жить вечно, раз такое дело. В принципе, любил жить, но не видел особой причины. Да, был сын, который вроде всегда крутился на расстоянии вытянутой руки и чуть что, приезжал, разговаривал, помогал. А так — ничего особенного: с первой женой развёлся, вторая ушла первой, с третьей в брак не вступил, но виделся иногда, очень редко. Потом пустота, пенсия, сбежавшие годы, отсутствие внуков, новые болячки и вот, пожалуйста, товарищ инсульт.

Степнов, пока ехал, представлял, как закрутятся ближайшие три дня, если всё-таки произойдёт сегодня. Уже обдумывал, есть ли знакомые ритуальщики и всё такое. А поминки… надо же организовать.

Он сначала не пропустил пешехода, потом тронулся на уверенный красный. Сигналили. Тяжёлые морды кричали что-то максимально откровенное.

«Мог бы подождать, — думал, — приспичило именно сейчас».

Мысли эти Степнову не нравились. Стало обидно за отца, себя и стажёра. Крикнул по слогам «су-ка», но вселенная не услышала и потому, наверное, не обиделась.

Отца срочно перевели в реанимацию, и Степнов опять не успел хоть краем глаза, хоть минуту, хоть сколько-нибудь там. Зачем тогда звонили. Наверное, так положено. Может быть, о случившейся смерти легче говорить в лицо, чем по телефону.