Лицемеры

— Он мне не отец. Он чужой человек, что пришел в твой дом и избивал твоего сына. Твоего сына! — Дик еле сдерживал неумелые слезы. — Пока ты была в роддоме с Леоном.

Мать фыркнула.

— Мой отец бил так, что от моего визга из окон вылетали стекла. И за них мне потом тоже доставалось уже отдельно… Почему постель за младшей сестрой не убрала? Получай. Посуду за всеми не помыла? Получай…

— Он был твоим отцом. А этот…

— Этот? Как ты смеешь называть его этим после всего того, что он для тебя сделал?..

— Сделал что, например? Выдавил меня из дома? Или отказался вкладывать деньги в мое поступление в университет?

— Ты и университет? — картинно хохотнула мать. — Не смеши меня. Ты колледж-то еле окончил.

— Как и Леон. Но ему вы оплатили…

Долорес поперхнулась.

— Что-то не поняла, чего ты от меня-то хочешь? Чтобы я, домохозяйка, оплачивала тебе в те годы университет?

— Ничего я уже не хочу! — вышел из себя Дик. — Мы обсуждаем, что для меня такого сделал Питер…

— Как ты смеешь называть его Питером, он твой папа! Он так много для тебя сделал…

Дик глядел в раскрасневшееся от негодования лицо матери и не видел в нем ни капли издевки. Это бессмысленно. Жаль, что Чип способен чинить лишь микросхемы, а не усохший с годами человеческий мозг.

— Питер был добр к тебе. Никто бы не взялся воспитывать и содержать чужого ребенка…

— Почему вы скрывали от меня правду?

— А зачем тебе она была нужна? Чтобы ты отвергал его? Чтобы сбегал из дома? Стал хулиганом и попал в какую-нибудь секту?

— Зачем мне сбегать из дома, если он, по твоим словам, был добр ко мне? — процедил Дик.

— Да потому что, — огрызнулась мать. — Ты мальчик у нас ранимый и впечатлительный. Кто ж знал, чего от тебя ждать…

Дик устало поморщился.

— Кто настоящий отец? Я могу его увидеть?

Мать медлила с ответом. Усеянные глубокими морщинами глазки пристально изучали Дика, будто видели его впервые.

— Ты так похож на него, к моему несчастью. Мы пытались с Питером воспитать в тебе порядочного, успешного мужчину, но кровь берет свое. Ты отшельник, предпочитаешь жить один. Никого у тебя нет. Такой же скрытный. Бестолковый. Мелочный. Противный.

— Как же тогда вышло, что ты с ним связалась? — сдержанно спросил Дик.

— Тебя вообще не должно касаться, как я с ним связалась, — воскликнула она. — Я не должна перед тобой отчитываться. Я твоя мать, понятно?

— Как его звать?

— Кевин, — Долорес произнесла его имя так, будто это было ругательное слово. Крылья ее носа гневно раздулись. — Боттом.

— Кевин… — эхом отозвался Дик. — Как мне с ним связаться?

— Без понятия, — огрызнулась мать. — Не знаю даже, жив ли он. Мне все равно, я не поддерживаю с ним контакта с тех пор, как он нас бросил. Тебе исполнилось тогда два года.

— Почему он нас бросил?

— Ну что значит почему?! Представь себе, он сидел в доме моих родителей, на моей шее, и пока я, мать с грудным ребенком, бегала официанткой, он занимался всякой ерундой. То поделки из дерева мастерил и пытался продать, то какие-то абсурдные бизнес-планы строил… Не хотел взрослый мужик работать! Это же удел дураков, правда?

— Так значит, не он бросил, а ты его выгнала?

— Не поняла, — повысила голос мать. — По-твоему, я должна была с ним остаться и сидеть впроголодь?

— Нет, но ты сказа… Неважно, — понуро отмахнулся Дик. Он чувствовал себя странно опустошенным. Не было сил сопротивляться, спорить. Что-то доказывать. Не было и эмоций. — Неужели он больше не давал о себе знать? Ни разу не интересовался мной?

— Ага, как же, — Долорес издевательски кивнула, — хотя… Как-то раз он все же соизволил позвонить. Это было по случаю юбилейного десятилетия Леона. Он это как-то прознал и поздравил меня. Я уже было удивилась, что ему еще есть до меня дело, как он торжественно заявил, что написал книгу, и я могу ее приобрести в нескольких книжных маркетах. Даже пообещал оставить мне автограф на экземпляре.

У Дика медленно расширялись глаза.

— А название книги ты не помнишь?

— Он имени то не помнит, которое тебе дал, — вспыхнула мать. — Какое мне было дело до его чертовой книги? Он позвонил, чтобы разрекламировать ее, понимаешь? Так ничего и не спросил про тебя, будто тебя нет!..

Дик уперся в колени и тяжело поднялся со стула. Желудок неожиданно отозвался такой болью, что у него слегка закружилась голова.

— Ты куда?

— Я хочу побыть один…

— Как и всегда, — Долорес схватила с тумбочки стакан воды и судорожными глотками осушила его. — Надеюсь, тебе хватит ума не предъявлять ничего отцу?

— Кевину?

— Отец у тебя только один, — мать сердито поджала губы. — Тот, что тебя вырастил.

— Даже если я и решусь с ним поговорить, — зубы Дика непроизвольно скрежетнули, — то в этом разговоре слов не будет…

— Дик!

Он захлопнул за собой дверь в палату.

— Дик! Не смей! Слышишь? Дик!..

* * *

— Добротное, должно быть, фэнтези у него вышло, — прикинул Чип, устало откинув голову на кресло. Дик и сам утомился, пересказывая и заново переживая пренеприятный разговор с матерью.

— С чего взял, что именно фэнтези?