Лицензия на убийство. Том 1

Поверженный боец открыл глаза и обнаружил себя лежащим на ринге. Попытался подняться, но ничего не получилось. Мышцы просто не слушались, и их можно было понять: получасовой бой почти без перерыва настолько истощил Лёху физически, что он веки-то еле разлепил. Когда мозг начал оправляться от перенесённого сотрясения, и картинка перед глазами приобрела чёткий фокус и очертания, бывший штурмовик заметил прямо перед носом пальцы рефери.

«Пошли все лесом, — подумал Лёха и закрыл глаза. — Всё, приехали. Признаю поражение. Можете меня теперь убить. Можете потом хоть сожрать. Можете сразу начинать жрать — живьём, я даже глаза не открою. Жрите!»

Однако глаза открыть пришлось почти сразу же, так как лежащего на полу комедианта окатили ведром ледяной воды. Лёха даже подскочил. Вода прогнала мрачные мысли, и временно заключённый Ковалёв даже подумал, что готов продолжить бой. Но, как оказалось, ощущение было обманчивым, сил ему этот душ не прибавил, да и бой уже объявили оконченным.

«Интересно, официальная часть будет? — подумал Лёха. — Будут объявлять победителя или сразу отпустят поспать? Судя по тому, что не расходятся, будут».

Но он ошибся. Не расходились вовсе не из-за этого. Пока сидящего на ринге бывшего штурмовика отпаивал водой его друг, охранники выгнали большинство зрителей, в том числе и секунданта с рефери. В спортзале остались только Лёха с Жабом, начальник, к тому времени окончательно пришедший в себя, кое-кто из офицеров, несколько охранников и некоторые, особо приближённых к руководству тюрьмы, заключённые. Все они, разумеется, были цванками и все смотрели на комедиантов очень недружелюбно.

Бывшего штурмовика сразу насторожило такое продолжение программы, но он ещё не знал, что совсем скоро это ему не понравится настолько, насколько вообще может человеку что-либо не нравиться.

Начальник тюрьмы подошёл к избитому комедианту и, усмехаясь, сказал:

— Не получилось? А я сразу говорил: в честном поединке человек против нашего народа бессилен.

«Монстра какого-то выставили на бой, жертву генной инженерии», — подумал комедиант, но в этот раз благоразумно промолчал.

Начальник тем временем повернулся к Жабу.

— А ты молодец! — сказал полковник с виду довольно искренне и похлопал амфибоса по плечу. — Настоящий боец! Дрался, как корхонский лев. Такому и проиграть не зазорно. Ты будешь жить.

Бывший штурмовик напрягся, последняя фраза ему очень не понравилась. Нет, он, конечно, был рад, что другу ничего не грозит, но тон начальника намекал, что жизнь решили оставить только Жабу. В подтверждение Лёхиным догадкам рептилоид показал на него рукой и добавил:

— А ты — нет!

— А почему это я нет? — понимая, что дело принимает паршивый оборот, комедиант попытался перевести ситуацию к диалогу.

— Потому что проиграл, — совершенно спокойно ответил цванк.

Он подал знак, и Лёху с Жабом посадили на небольшие стулья, скрепив им руки за спиной наручниками. Друзья попытались воспротивиться, но направленные в лоб автоматы охранников свели эти попытки на нет. Комедиантов придвинули друг к другу, плечо к плечу.

Начальник тюрьмы подошёл к временно заключённым поближе и посмотрел на них, не скрывая отвращения. Взгляд его был сам по себе не очень приятным, а в этой ситуации выносить его было особенно тяжело, практически невозможно. Обидчивого цванка просто распирало от ненависти к человеку, нанёсшему оскорбление ему и всей его расе. Амфибоса он, похоже, простил, потому что сверлил своим ненавидящим взором только Лёху. Рептилоид подошёл к бывшему штурмовику вплотную и прошипел прямо в лицо:

— Тебе, клоун, так нравится шутить про аппетит цванков, про то, что мы можем съесть что угодно и кого угодно. И ты на самом деле не сильно ошибаешься. Да, мы такие. Просто шутить об этом не стоило.

Цванк схватил своей когтистой лапой Лёху за подбородок и приблизился к нему ещё сильнее.

— Мы такие, какими были всегда! — продолжил шипеть начальник тюрьмы. — И что с того? Вы, людишки, прилетели в наш мир и пытаетесь тут насаждать ваши обычаи и правила. А у нашего народа свои правила! И одно из них гласит: победитель смертельного поединка имеет право съесть сердце побеждённого врага!

Рептилоид сжал лапой человеческое лицо, но не сильно, тут же отпустил и вытянул указательный палец в направлении заключённого, с которым бился Лёха.

— Он имеет право съесть твоё сердце! И я не буду ему мешать. Наоборот, я обеспечу ему такую возможность!

Чудовищного вида цванк жутко осклабился, явно предвкушая, как будет поедать сердце бравого штурмовика Алексея Ковалёва, и обычно не унывающему комедианту стало совсем грустно — ну никак не входило в Лёхины планы, что его в этот день будет кто-то есть.

«Стать закуской на тюремной вечеринке цванков — как же это мелко и позорно, — подумал бывший офицер Армии Тропоса. — Ладно бы ужином таргомского дракона или триамского землееда. Тоже неприятно, конечно, но хоть не стыдно».