Лицензия на убийство. Том 1

Профессиональный военный знал: сдаваться нельзя ни в коем случае, и бороться за свою жизнь нужно до последнего, только вот в этот раз ситуация совершенно не оставляла ему никаких вариантов.

Лёха инстинктивно попытался высвободить руки, но браслеты наручников сидели крепко. И даже если бы он смог их каким-то чудесным образом скинуть, по два автоматчика держали его и Жаба на прицеле. А ещё около двадцати цванков стояло вокруг, и почти все были вооружены. Комедиант переглянулся с другом. Ошарашенное лицо амфибоса оптимизма не добавило.

И когда уже казалось, что испортить настроение ещё больше было просто невозможно, приговорённый стать ужином вспомнил, что через месяц у его сына должна состояться торжественная церемония выпуска в военном училище. Иван оканчивал элитное специальное заведение с отличием, и Лёха, как любящий отец, невероятно гордящийся сыном, должен был присутствовать в этот день рядом, несмотря ни на что.

Глава 8. Ещё один сюрприз

В последние несколько дней Лёха не вспоминал о том, что его сын заканчивает учёбу. Конечно же, он не забыл о таком важном событии, просто в свете произошедшего было не до того. Разумеется, любящий отец помнил о выпускном сына и непременно собирался на нём присутствовать, но мысли об этом временно были отложены на дальнюю полочку памяти. Ковалёв просто знал: в нужный день и час он будет на Тропосе и лично поздравит Ивана. Даже во время разговора с адвокатом и обсуждения пожизненной отработки он не допускал, что его планам может что-либо помешать. Но вот перед разделкой бравого штурмовика на субпродукты сомнения появились. И Лёхе это совершенно не нравилось.

Комедиант смотрел на цванков и не мог поверить в происходящее; впервые за долгое время ему было по-настоящему не до смеха.

«Что ж ты лыбишься, рожа безобразная? — думал Лёха, глядя на своего бывшего соперника. — Неужели эти антропоморфные крокодилы сожрут-таки меня?»

— Есть что-нибудь на языке смешное или остроумное, чтобы сказать перед смертью? — поинтересовался тем временем начальник тюрьмы. — Может, шутка какая-нибудь родилась по случаю? Нет?

Третий раз за несколько дней Лёха оказался в ситуации, когда ему нечего было сказать. Сначала нанизанный на кий господин Чылоо, затем встреча с недавним объектом насмешек у него в кабинете и вот вишенка на торте — поедание рептилоидами. Сказать было решительно нечего, к тому же стендап-комик понимал: что ни скажи — начальнику всё доставит удовольствие. А радовать цванка не хотелось.

Впрочем, полковник громко расхохотался, даже не получив никакого ответа. Временно заключённый Ковалёв смотрел на начальника тюрьмы ненавидящим взглядом, и ему казалось: выпусти его снова на ринг, и Лёха одолеет не то что одного, а целую дюжину этих ящероподобных монстров. Но бывший штурмовик был не на ринге, а на стуле и в наручниках.

— Сдохни, рептилия! — не весело, но зато от души почти прорычал Лёха.

— Не очень-то и смешно для такого прославленного клоуна, — совершенно спокойно ответил полковник. — На Ксине казалось, что ты в любой ситуации способен на смех. Нет?

«С другой стороны, терять-то уже нечего, потяну немного время», — подумал Лёха, при этом совершенно не представляя, что ему даст такая затяжка.

Но, с другой стороны, это было однозначно лучше разделки поваром — бывшему штурмовику очень не хотелось, чтобы его ели. Он посмотрел на начальника тюрьмы, усмехнулся и сказал:

— Не зря говорят, что цванки в любой ситуации способны на обман.

— Когда и кто тебя обманул? — искренне удивился начальник тюрьмы.

— Ты! Прямо сейчас. Если всё должно быть по-честному, то сначала Жаб должен сожрать твоё подлое сердце! Он же тебя победил и сделал это раньше, чем я проиграл. Поэтому он должен первый тебя заточить, а я с удовольствием посмотрю. Ну, а после такого зрелища, фиг с тобой, пусть твои крокодильи сородичи и меня жрут. Я-то уж всяко вкуснее пони.

— Не думаю, что твой друг пойдёт на это, — всё с тем же спокойствием ответил полковник. — У амфибосов нет такой традиции — значит, меня никто есть не будет. Из этого следует, что план у нас такой: есть сегодня будем только тебя! В следующем порядке: сначала победитель съест сердце побеждённого, потом все гости, то есть все присутствующие, его доедают. В смысле, побеждённого.

— Да я… — впервые вставил слово Жаб, но цванк его резко перебил, не дав выразить мысль.

— Что ты? Не бойся, тебя есть не заставим. Мы же не совсем монстры — понимаем, что ужин был тебе другом. Но поприсутствовать придётся. Всё же вечеринка и в твою честь, ты же тоже сегодня победитель. А дело небыстрое, сырым-то его никто есть не будет. Пока освежуют, приготовят. Но и времени у нас до утра много. Где, кстати, повар?

Начальник тюрьмы огляделся по сторонам.

— Где повар?

— Здесь я, — отозвался стоявший в сторонке невысокий цванк в униформе работника пищевого блока.

— Ну, так приступай, если здесь! Пока разделаешь его, пока приготовишь ужин… Я не собираюсь здесь до утра торчать.