Лицо другого человека. Из дневников и переписки

Второе неэгоцентрическое мировоззрение переходит в гармоническое убеждение, что посреди прекрасной Истины (тайны) бытия человек есть деятель и помощник этой прекрасной тайны, насколько ее постигает и ей усваивается. Наука хочет быть неэгоцентрическим мировоззрением без оценки бытия, с чистым объективизмом летописца. Но в конечном счете она таит в себе приветствование Истины как Красоты.

Жизнь дает себя чувствовать все значительнее, потому что она все суммируется и подходит к своей ликвидации.

Но когда теперь я просыпаюсь от благодетельного сна, я начинаю чувствовать главное содержание моей жизни как огромную болеющую рану.

Эта новая доминанта, вставшая на место той прежней, которая наполняла душу радостью, с минуты пробуждения, уже по поводу щебетания птиц, шума листьев, дуновения ветра. ‹…› Теперь доминирует ощущение болеющей душевной раны.

Угрюмая глупость – одна из черт русского народа, предоставленного самому себе. Это проявлялось много раз в истории. Между самыми светлыми вспышками отдельных людей, увлекающих иногда за собою целые направления русской жизни, вплеталось это настроение массы. В данный момент от него избавляет еврейство.

Наш современный студент ищет на лекции интересного рассказа, а не науки! Потому он бежит с лекций, где излагается сама наука, – она ему скучна! На курсе, где читается наука, сидит 5 человек. Где показываются драматические опыты, где сенсация, картинки – аудитория ломится от слушателей. Неудивительно, что в общем царит некритическая традиция понятий и так мало подлинно критической, гибкой, собственно научной мысли.

Моральное стремление стать лучше все еще эгоцентрическое стремление! Оно остается сосредоточенным на самом деятеле. И оттого само по себе оно не имеет достаточной силы. Тут человек может сказать однажды, что стыдится и не хочет быть лучше других, не хочет «иезуитничать» и фарисействовать!

Совсем другое дело, когда человека вдохновляет Красота Истины самой по себе. Тогда он прочно и навсегда пойдет за своею Красотою, ибо будет забывать себя и уходить постоянно от себя к Ней, – куда Она, туда и он.

Если вы взяли читать Библию, чтобы стать лучше, то с таким эгоцентрическим, сухим и прозаическим стремлением вы скоро прекратите интерес к ней.

Но если вам доступно чувство несравненной Красоты в Библии, тогда вы уже не перестанете ее читать, в нее вчитываться. Прозаический протестантский морализм не мог удержать интереса к Библии народного!

1 октября 1923. Петроград

Все утекает, ничто неповторимо: значит, все исключительно важно. Заметьте, что это в самом деле принципиальная противоположность тому популярному воззрению, что все повторяется по одним и тем же законам, поэтому и важное в жизни принадлежит только этим абстрактным, общим законам, тогда как конкретная, текущая реальность сама по себе никакого пребывающего значения не имеет. Для того, кто видит в мире одни лишь более или менее повторяющиеся «вещи», Истина есть удобная для человека, моя собственная абстракция, которая меня успокаивает, удовлетворяет и вооружает для новых побед над «вещами». Для того же, кто однажды учуял в мире «лицо», истина есть страшно важная и обязывающая задача жизни, все отодвигающая в истории вперед, драгоценная и любимая, как любимое человеческое лицо, и дающая предвкушать свои решения не абстрактному ratio, а лишь той собранности и целокупности живых сил человеческого лица, которую мы называем совестью. Не ratio, этот рассудительный мещанин, всегда самодовольный и ищущий своего успокоения, а горячая совесть и любовь к человеческим лицам – вот кто наш надежный руководитель и строитель жизни!

Из того, что в большинстве случаев «благие порывы» человека кончаются при соприкосновении с «действительностью» жалкими карикатурами, человек бывает склонен сделать злостное (обиженное) обобщение в духе древнего Востока и Платона, что «действительность» вне человеческого «духа»; материя есть роковым образом карикатура и антагонист духа, истины и красоты. Лишь в очищении, изоляции и эмансипации от материи дух может жить в своей истине и красоте, в том, что есть для него подлинное Сущее.

Беда здесь в том, что человек не замечает корней карикатуры в себе самом, не усматривает своего авторства в переживаемых им карикатурах.

Древнехристианский подвижник со всею зоркостью усмотрел, что человек сам автор переживаемых им жизненных карикатур, и взялся за искоренение карикатуры из самого себя, воспитывая в себе новую природу. Окружающая тварь, материя, получила тогда оправдание от возводившихся на нее похулений. Человек понял, что надо мужественно переделывать самого себя.