Лицо отмщения

Генрих Боклерк с усилием поднял веки и безучастно уставился на секретаря. На какой-то миг Фитц-Алану показалось, что он разговаривает с мертвецом. В эту секунду он бы дорого дал за то, чтоб его государь вновь заорал, вскочил, бросил в него первое, что подвернулось бы под руку. Но король сидел неподвижно и глядел, будто бы сквозь него.

В тишине, повисшей в зале, Фитц-Алан слышал, как отстукивает мгновения жизни его сердце. Он чувствовал, как оно колотит в грудную клетку, и понимал, что оно, быть может, торопится отмерить его последний час.

– О чем?.. – едва шевеля губами, проговорил Генрих Боклерк.

– Роже Сицилийский, – с неохотой вновь заговорил секретарь, – урожденный Роже д’Отвилль, как и многие из его соратников, по сути, нормандец.

– Я знаю, – все так же почти шепотом процедил король.

– Он предложил королю Франции сделку. Людовик Толстый признает Роже герцогом Нормандии, тот приносит оммаж[78] и в тот же день уступает герцогство королю за сто двадцать тысяч турских ливров серебром.

– Отвилль... – тихо проговорил король Англии, и в его устах это имя прозвучало куда мрачнее, нежели самое грязное ругательство. – И все из-за какого-то лекаришки... – Он замолчал, в упор глядя на ждущего распоряжений Фитц-Алана.

Тот стоял, не смея проронить ни слова и с душевной скорбью понимая, каково сейчас его королю. Он понимал, что подмоги из Нормандии ждать не приходится. Что-то подсказало ему умолчать о том, что неустрашимый граф де Лоран осажден в замке Фекана, и что, возможно, за время, пока гонец окольными тропами добирался до Британии, а затем и до кочующего по ее просторам короля, крепость уже могла пасть. В конечном итоге, что это меняло? Ждать помощи было неоткуда. И его король, храбрый, мудрый король это понимал. Не мог не понимать.

– Фитц-Алан, – Генрих Боклерк наконец прервал молчание, – если Господь будет милостив, я приду в Нормандию во главе войска и заставлю сицилийского выскочку сожрать его собственные кишки. А заодно с ним и толстяка Луи. Пока же забудь, что я тебе говорил, ничего уже не надо писать. Передай командирам отрядов, что мы выступаем немедля.

– Но, мой государь, – глаза секретаря расширились, – но вы, как же вы?

– Не городи чушь, песий выродок! Ты что же, не уразумел? Мы выступаем! – оборвал его король.

– Я повинуюсь, мой господин. Но... куда?

– О Господи! – удерживаясь за стол рукой, чтоб не упасть, процедил король. – Зачем ты послал мне этого юродивого? Мы выступаем против моего нечестивого ублюдочного племянника Стефана Блуаского, что же тут непонятного?

– Но русы, свеи...

– Если они имеют толику думательного вещества между ушей, то пойдут за нами следом. К несчастью, свеи хорошо знают дороги Британии, а потому нам следует не просто спешить, а лететь, как птица.

– Быть может, следует начать переговоры с русами...

– Фитц-Алан, Господь велик, и быть может, кто-нибудь из твоих потомков тоже станет королем. Вот и оставь ему свои поучения. Нынче мы должны разгромить Стефана. И если после этого я буду все еще жив, верю, что Господь дарует мне силы придумать, как поступить дальше.

Комендант Джиллингема хмуро глянул сквозь прорезь бойницы на подступающую к городу разношерстную толпу. Среди крестьянских вил и цепов, среди перекованных кос и шипастых дубин виднелось несколько рыцарских значков, развевавшихся на ветру.

– Мразь! – процедил комендант. – Как они могли связаться с этим сбродом? Хотел бы я знать, о чем они думают, пытаясь штурмовать крепость с этаким быдлом!

– Они полагают, что их ведет в бой перст Господень, и ни высокие башни, ни острые стрелы, ни сталь, ни пламень не страшат их. Как говорит их предводитель, «когда Господь не хранит стены, напрасно бодрствует стража», – негромко произнес командир лучников, наблюдающий картину приближения вражеского отряда.

– Вот сейчас и посмотрим, что там за персты. – Ухмылка коменданта не предвещала ничего хорошего. – Лучникам изготовиться пустить стрелы! – скомандовал он и повернулся к пожилому рыцарю, стоящему от него по левую руку. – Сэр Томас, пусть твои всадники будут готовы ударить по этим паршивым тварям, как только лучники обратят их в бегство.

– Все будет сделано, милорд, – склонил голову начальник оставленного в крепости небольшого конного отряда.

– Милорд! – Командир лучников, из-под ладони наблюдающий действия противника, не отвлекаясь от созерцания, позвал коменданта. – Похоже, они желают вступить с нами в переговоры.

– Мне не о чем с ними переговариваться, – отрезал комендант. – Но им следует выслушать меня. Велите трубить в рог. Пусть твои люди, Майкл, пустят стрелы, да объяви, что те, кто ступит за них хоть шаг, будут убиты.

– Будет исполнено, – склонил голову командир лучников.